Последние дни. Павшие кони

Даже тогда он мог бы ее простить, если бы она позвонила, если бы ее голос снова активировал то, что он уже привык считать контрольным механизмом, вмонтированным ему в разум и не дававшим ему прийти в себя. Но друзья – настоящие друзья, которые его выходили, сидели с ним в больнице день за днем, когда рана в животе инфицировалась и он чуть не умер, – спрятали мобильник. Если она и звонила, они удалили все звонки, а когда он о ней спрашивал, говорили ему больше не страдать херней. Они проявили суровую любовь, но именно так помогли ему вылезти из ямы, в которую превратились отношения. А когда ему вернули телефон, то те несколько раз, когда она звонила, они сидели с ним и физически отнимали трубку, говорили ей, что он не хочет разговаривать, чтобы она больше не звонила, чтобы она больше никогда не звонила, что если она позвонит опять, то он выдвинет обвинения. И скоро, даже если их не было рядом, он уже просто мог не отвечать по собственной воле, мог просто удалять сообщения.

Через какое-то время она перестала звонить. Большое облечение. Время от времени, хотя интервалы становились все дольше, он задумывался, что с ней сталось. Но скоро – он даже не думал, что это произойдет так скоро, – он перестал думать о ней вообще.

II

Он вел машину, зазвонил телефон, но имени над номером не появилось. «Неизвестный». Код не местный, но, может быть, где-нибудь поблизости, может, Пенсильвания, если только он не перепутал его с Огайо. Наверно, реклама. И он не ответил. Телефон звонил, пока не включилась голосовая почта, но сообщение не оставили. Значит, реклама. Или опрос по выборам. Или какой-нибудь автоматический обзвон. Он бросил телефон на пассажирское сиденье и ехал дальше.

Через несколько минут телефон снова ожил, зажужжал на ткани сиденья. Он просто ехал дальше, поглядывая на экран, пока жужжание не прекратилось. Сообщения снова не оставили.

Когда тот же номер появился в третий раз, он хотел выключить телефон, но рука уже сама потянулась к нему, подняла к уху.

– Алло? – сказал он. – Кажется, вы ошиблись номером.

Но нет, она не ошиблась номером; отлично знала, кому звонит. Последний человек, которого он ожидал, – она. Но это была именно она.

Она объяснила, что звонит из магазина. Боже, как она по нему скучала. Она не может поверить, что наконец дозвонилась, как здорово слышать его голос! Ему не давали с ней поговорить? Он ей так нужен.

Кровь билась в ушах. Он не мог выдавить ни звука.

– Я вступила в секту. Взяла и вступила.

– Прошу прощения? – сказал он. Во рту пересохло, слова звучали странно.

– Конечно, сперва я не знала, что это секта, но теперь вижу. Меня выгнали на хрен, – она рассмеялась. – Кого вообще могут выгнать из секты? Видимо, меня. Я всегда…

– Вы, наверное, ошиблись номером, – попробовал он опять.

– Ошиблась номером? – сказала она, и в ее голосе прозвучала жесткость. – Я узнаю твой голос. Это я, Звезда.

– Звезда? – переспросил он, искренне сбитый с толку.

– А, прости. Я взяла такое имя. Придется тебе привыкнуть. Снова Тэмми я уже не буду. Всегда ненавидела это имя. А Тамара – еще хуже. Пусть меня выгоняют из своей сраной секты, но новое имя они не отнимут.

Она замолчала. Он ничего не отвечал, просто сглотнул комок в горле. Телефон по-прежнему прижимал к уху.

– Алло? – сказала она. – Алло? Ты же не повесил трубку?

Он повесил трубку.

Позже, когда уже случилось худшее, он говорил себе, что если бы не был в одиночестве и за рулем, то все кончилось бы лучше. Или пусть даже за рулем, но только не на скоростной магистрали, а там, где есть съезд или стоянка, где можно притормозить, и тогда все было бы в порядке. Если быть с собой честным, он сам не знал, правда это или нет, но от этих мыслей на душе становилось легче.

Она перезвонила меньше чем через тридцать секунд. Он не ответил. Потом она позвонила еще, и еще, и еще. «Нужно опустить окно и выкинуть телефон», – подумал он. Но телефон был новый, и контракт с оператором еще не кончился; он не мог себя заставить. В течение восьми минут она позвонила пятнадцать раз, и каждый раз, как жужжал телефон, он чувствовал, как внутри что-то слабеет.

Через минут пять он понял, что ответит, но все еще пытался сопротивляться, надеялся, что она сдастся и перестанет звонить. Если она сдастся, он еще может спастись.

Но нет, она была настойчива. Пока телефон звонил, он пытался спланировать, что ей скажет. Объяснит ей, что они больше не друзья, что он не хочет с ней разговаривать. Попросит иметь простую человеческую совесть и больше никогда не звонить. Напомнит, как она его порезала – не просто порезала, а порезала, сбежала и бросила умирать. Как у нее хватает наглости думать, что он еще с ней будет разговаривать? Что с ней не так?

И все же, когда он наконец ответил, то не смог собраться с силами и произнести заготовленную речь. Более того, сперва он вообще молчал.

А вот она сказала:

– Что случилось, у тебя телефон сдох? Мобильники такие ненадежные. У тебя какой оператор? Такой же, как когда мы были вместе? Я тебя уже тогда уговаривала сменить, помнишь? Сразу видно, так и не сменил.

– Тэмми… – начал он.