Последние дни Помпей

— Главк! Ты сказал «Главк», о могущественный учитель! — воскликнула ведьма, и ее тусклые глаза загорелись ненавистью, которую у одиноких и отверженных рождают мелкие оскорбления.

— Да, так его зовут. Но какое значение имеет имя? Пускай оно через три дня станет именем мертвеца!

— Выслушай меня, — сказала ведьма после недолгого раздумья, в которое она погрузилась после слов египтянина. — Я твоя рабыня, слуга тебе. Пощади меня! Если я дам той, о которой ты говоришь, яд для Главка, меня непременно выследят — мертвые всегда находят мстителей. Мало того, грозный властитель: если узнают, что ты приходил сюда, если твоя ненависть к Главку станет известна, тебе самому понадобится все твое тайное искусство, чтобы спастись.

— А! — сказал Арбак, останавливаясь как вкопанный. Такова слепота страсти, которая постигает даже самых проницательных людей: в первый раз осторожному и осмотрительному Арбаку пришло в голову, какому риску он подвергает самого себя.

— Но, — продолжала ведьма, — если вместо снадобья, от которого перестанет биться его сердце, я дам ему другое, которое иссушит и расстроит ум, сделаеттого, кто его выпьет, ни на что не годным, жалким безумцем, погруженным во мрак, если он отупеет и состарится раньше времени, ведь твоя цель все равнобудет достигнута, не так ли?

— О колдунья! Ты больше не слуга мне, а сестра, равная Арбаку! Насколько женский ум даже во мщении изобретательней нашего! Насколько хуже смертитакая судьба!

— А риска почти никакого, — продолжала ведьма, радуясь своему злобному плану, — потому что наша жертва могла лишиться рассудка из-за множества причин, которых люди побоятся доискиваться. Он мог быть в винограднике и увидеть нимфу[67] или само вино могло оказать такое же действие — ха-ха-ха! То, в чем могут быть замешаны боги, люди никогда не расследуют слишком тщательно. Но пусть даже случится худшее, пусть узнают, что это любовные чары, — не беда: ведь приворотное зелье нередко вызывает безумие, и даже той красавице, которая его опоит, будет оказано снисхождение. Могущественный Гермес, доволен ты моей хитростью?

— За это ты проживешь на двадцать лет больше, — отвечал Арбак. — Я заново проведу линию твоей жизни средь бледных звезд — Властитель Огненного пояса умеет быть благодарным. И, кроме того, колдунья, вот эти золотые орудия построят тебе жилье поуютней: сослужив мне службу, ты заработала больше, чем гадая на решете и на лезвии тысяче невежественных крестьян.

Сказав это, он бросил на пол тяжелый кошелек, который звякнул, радуя слух ведьмы, любившей сознавать, что она может купить удобства, которые презирала.

— Прощай, — сказал Арбак. — Смотри же, бодрствуй до утра, вари зелье. Ты заставишь повиноваться себе всех своих сестер, когда расскажешь на вашемсборище, что твой покровитель и друг — египтянин Гермес. Увидимся завтра вечером.

Не слушая напутствий и благодарностей колдуньи, он быстрыми шагами вышел из пещеры на лунный свет и поспешил вниз с горы.

Ведьма, проводившая его до выхода, долго стояла, глядя ему вслед; и когда лунный свет озарял ее призрачную фигуру и мертвенно-бледное лицо, казалось, будто Арбак чудесным образом убежал от страшного Орка, а она, стоя впереди ужасной толпы теней у черных врат, тщетно молит его вернуться и вздыхает, мечтая вновь быть вместе с ним. Потом колдунья медленно вернулась в пещеру, со вздохом подобрала тяжелый кошелек, взяла светильник и прошла в самый дальний угол. Темный проход, который круто спускался вниз, скрытый валунами и скалами так, что чго можно было увидеть, только подойдя совсем близко, открылся перед ней. Она спустилась вниз по этому мрачному коридору, который словно вел к чреву Земли, и, подняв камень, положила свое сокровище и ямку, где при свете светильника заблестели монеты различного достоинства, полученные от доверчивых и благодарных людей.

— Люблю смотреть на вас, — сказала она, — потому что когда я вас вижу, то чувствую себя и впрямь могущественной. И я проживу лишних двадцать лет, чтобы накопить еще! О великий Гермес!

Она снова завалила ямку камнем, прошла еще несколько шагов и остановилась перед глубокой ровной лещиной. Она нагнулась и услышала странный глухой грохот, который, если воспользоваться простым, но верным сравнением, напоминал скрежет ножа на точиле. Клубы черного дыма, завиваясь спиралью, врывались в пещеру.

— Тени сегодня расшумелись больше обычного, — сказала ведьма, встряхивая седой головой. Заглянув в щель, она увидела далеко внизу длинные огненныеполосы. — Странно, — сказала она, попятившись. — Всего два дня назад был виден лишь тусклый далекий свет. Что же это предвещает?

Лисица, которая шла следом за своей хозяйкой, с тоскливым воем бросилась назад, в пещеру, подняв хвост. Ведьма вздрогнула от ее беспричинного воя — и те суеверные времена это считалось дурным знаком. Она пробормотала заклятие и поспешила в пещеру, где, колдуя над травами, приготовилась исполнить волю египтянина.