Последние дни Российской империи. Том 1

Распутину, сибирскому крестьянину, были совершенно чужды вопросы расового антагонизма между евреями и неевреями, который существовал и часто проявлялся в виде погромов в западной Малороссии и, с особенной силой, в бывших польских областях. Старец понятия не имел о том, что в этих краях это явление имело свои исторические основания, в которых виноваты были, главным образом, те предки теперешних евреев, которые, живя под польским владычеством, были официальными концессионерами разнообразных предприятий, в которых недобросовестно использовались и обманывались широкие народные массы. Он не мог также знать, живя в далёкой Сибири, в селе Покровском, что многие потомки тех старых евреев и до сих пор не забыли ещё старых способов стяжания богатств и этим самым мешали заглохнуть укоренившемуся антагонизму. Их манера сожительства с другими народностями и способы стяжания богатств постоянно обостряли этот антагонизм, из-за чего страдали и те евреи — новых взглядов, которые склонны были и к лояльности, и к общеполезному труду. У Распутина ни на одну минуту не возникало сомнение в том, что его секретарь, Аарон Симанович, приблизился к нему с какой-нибудь корыстной мыслью, а тем более с замыслом сделать из него послушное орудие своих расово-политических целей. К началу мировой войны примитивный ум старца был бесконтрольно и под абсолютным влиянием его секретаря. На своей карточке, подаренной Симаиовичу, Распутин Написал: «Наилучшему из евреев». К этому времени готовые рекомендательные письма старца с его коротко выраженной просьбой и подписью: «Мой милый, дорогой, сделай это! Григорий»— дюжинами находились в руках жадного секретаря и раздавались им заинтересованным лицам за большие деньги. Эти письма, как векселя, попадали также в руки тёмных дельцов-евреев, окружавших в массе Аарона Симановича, и употреблялись ими для тёмных сделок. Доходы из «распутинского предприятия» и из собственных игорных домов сделали Аарона Симановича и влиятельным, и богатым человеком. Там, где влияния и запугивания не хватало, там Симанович действовал шантажом или подкупом[13].

Параллельно с «работой» в «конторе» старца Симанович организовал свою тайную контору, о смысле занятий которой не знал никто. Я предполагал в ней конспиративную работу евреев, принимавших живейшее участие в революционном движении. Многие из них, известные охранке, вертелись в этой «частной» конторе Симановича. Следя за ними, Охранное отделение и открыло эту контору, хотя серьёзной слежки за самим Симановичем и его деятельностью не было установлено. Тут находилась его чисто еврейская организация. Многих своих сородичей Симанович снабжал бумагами на право жительства в Петрограде, помещая их на службу, и очень многим открывал двери университетов, куда те и устремились в массе. Я убеждён в том, что в тайной конторе секретаря Распутина совершались большие и опасные для нас дела, но доказательств не было. Наша политическая полиция была слаба, ленива и не имела собственной инициативы. Я думаю также, что её чиновники или были подкуплены, или боялись за свои места. Кое-что всё же делалось, и за «конторами» старца и его секретаря наблюдали. Я советовал моим знакомым в министерстве внутренних дел заняться Симановичем серьёзнее, но это не дало больших результатов. Охранное отделение наблюдало лишь за Распутиным, не придавая значения людям, окружавшим его. Если бы власти произвели у Симановича вдруг обыск, то, я думаю, нашли бы много кое-чего, что открыло бы им глаза на характер его деятельности.

О замыслах Симановича я догадывался по поведению Распутина. Один мой знакомый сообщил мне в начале прошлого года о свидании Распутина с графом Витте. Это свидание было тайно подготовлено Симановичем. Графиня Матильда Витте, урождённая еврейка, сыграла, очевидно, по договору с Симановичем роль посредницы[14]. О посещениях её секретарём Распутина стало известно. Тогда как раз тайные планы Симановича обрисовались для меня и для немногих других лиц в Питере довольно ясно. Вокруг Старца появились новые личности, евреи-миллионеры: Гинзбург, Соловейчик, Манус, Животовский и Каминка. Из слов Распутина, сказанных им то тут, то там, можно было заключить, что он стал оружием в руках тёмных, подпольных сил.