Последние дни супермена

«Ей нравится со мной, — удивленно понимает Генрих. — Определенно, ей хорошо со мной. И я знаю почему — я не учу ее жить, не хватаю за грудь или за подростковый зад под кожаной юбкой, не прижимаюсь и не пускаю слюни. Я отношусь к ней серьезно, на равных… Конечно, ей не хочется уходить. Что мы будем делать после обеда? Если нас, Генриха Супермена, не застрелит повар, или хозяин, или полиция, может быть, мы пойдем в кино, посмотрим фильм из жизни гангстеров, чтобы набраться опыта».

— Угу, — мычит Генрих, — в кино хорошо. Пойдем в кино. Моя консьержка советовала посмотреть фильм «Honemoon killers».[31] Хочешь кофе?

— I hate coffee![32] Давай выпьем коньяка!

— Давай, алкоголик, — соглашается Генрих. Неожиданно ему становится весело. Коньяк взбодрит его, ведь ему предстоит небольшая операция, всего несколько фраз, несколько движений, в самом худшем случае — несколько выстрелов. Ничего трудного. Никакого особого физического напряжения, разве что придется убегать. В свое время он, Генрих, по десять часов в день переносил мешки и ящики с едой, работая грузчиком, и его бедное тело стонало к вечеру от переутомления. Через десять же минут ему предстоит интеллигентная работа. А с психическим напряжением он справится как-нибудь, у него сильная воля, и он хороший актер. Деструктивные чувства будут изгнаны Генрихом Суперменом из предстоящих десяти минут…

После коньяка Генрих заказал себе кофе и повелел принести чек.

— Алис, бэби, — сказал Генрих, собравшись с духом, — я хочу, чтобы ты немедленно встала, спустилась вниз, вышла из ресторана…

— У тебя свидание? — быстро спросила Алис. — Здесь?

— Да, — подтвердил Генрих, хотя собирался сказать совсем иное. Но раз дитя подозревает свидание, пусть будет свидание. — Деловое. Прости, но я не хочу, чтобы ты присутствовала.

— Я ухожу, — сказала Алис и как-то растерянно завозилась на стуле, сняла зеленый мундирчик и положила его рядом, на свободный стул…

— Ты что? — Генрих встал и взял Алис за руку. — Обиделась? — В первый раз прикоснулся к Алис. — Брось, — сказал он и, притянув к себе создание, взъерошил ей волосы. — Слушай, ты будешь ждать меня, — Генрих посмотрел на часы, — будешь меня ждать в кафе «Клуни» на углу бульвара Сен-Мишель и Сен-Жермен в семь часов. Запомнила? Мне нужен час. — И Генрих набросил мундирчик на существо. Существо продолжало стоять рядом, смотря на него вопросительно и тихо. Может, оно ждало поцелуя?.. Может.

Генрих шлепнул существо по кожаному заду и бросил ей:

— Вали!

Существо тихо взвизгнуло, выругалось: «Fucking spy!»[33] — и ушло, не веря, конечно, ни одному его слову.

4

Последующие действия Генриха, когда он спустя полчаса, быстро шагая по бульвару Севастополь, пытается их анализировать, поддаются анализу плохо. Например, он даже не помнит, был ли кто-нибудь из посетителей в зале, когда он приказал себе: «Встань!» — и встал, и направился к кассе, держа в руке чек. Ушли ли туристы и сидели ли еще в зале два консервативно одетых джентльмена, по виду бизнесмены, появившиеся в ресторане в час фромажа Генриха и Алис?

У идущего по бульвару Генриха пластиковая сумка-пакет с деньгами в левой руке, правая — сжимает пистолет в кармане пиджака, складывается впечатление, что он и седоусый краснолицый ресторатор находились в зале совершенно одни. Только, пятясь к выходу, он заметил пятна, темные пятна, вслеснувшие где-то у кухни, бросившиеся на стены пятна. Официанты, прислонившиеся к стенам… «А, — догадывается Генрих, — я забыл приказать им лечь на пол, как полагается по лучшим стандартам вооруженного ограбления».

Генрих идет уже не по бульвару, он свернул в узкую кривую улочку, которая вскоре должна привести его к Сен-Дени. На случай, если «они» — полиция вместе с ресторатором — догоняют его в машине, ресторатор со злобной радостью теребит рукою за плечо шофера: «Стой, стой, шофер. Вот он, подлый иностранец». Полицейские, подрагивая от беспокойства, выхватывают оружие из кобур, из оружиедержателей… Потому Генрих и ныряет в улочку и, дойдя до пересечения ее с другой улочкой, тут же сворачивает во вторую. Чем больше поворотов, тем лучше.

«Быть грабителем оказалось достаточно просто. Даже удивительно, как просто. Если бы большинство населения знало, как это просто, многие обратились бы к грабежу как средству заработка, — думает Генрих, улыбаясь. — Как же я все-таки сделал «дело», — вновь пытается вспомнить Генрих и входит в первое попавшееся кафе. «Кафе кальва», — бросает он официанту.

«Один кафе кальва», — повторяет официант, дойдя до бара. Кафе маленькое, официант повторяет «кафе кальва» почти тотчас, как эхо Генриха или птица-пересмешник.