Последние дни. Том 2

Вроде бы говорить больше было нечего. Пламтри и Кокрен шли первыми по туннелю и по склону, спускавшемуся ко впадине амфитеатра. Полная луна исчезла за тучами, костер в развалинах дома ослабел, и его языки лишь изредка высовывались над полуразрушенными стенами, а танцоры теперь плясали кругами, размахивая факелами в такт барабанам, бившим заметно тише.

Дионисийская охота сменилась карнавалом по случаю вакханалий. Боги, посетившие приморскую впадину, покинули ее.

Глава 34

Все до одного призраки! Вот призраки красоты, величия, изящества, все призраки гордости, легкомыслия, остроумия, тут призрак юности, там призрак старости, и все ждут его переселения с этих пустынных берегов, все взирают на него глазами, измененными тем смертельным недугом, от которого они здесь умерли.

Чарльз Диккенс. «Повесть о двух городах»

– Вроде как все тело – сплошной синяк, да? – возбужденно говорила Пламтри Скотту Крейну, когда они вышли на подъездную дорожку, круто уходившую к автостоянке на вершине Сатро-Хайтс. – Как будто тебя отбивали молоточком для мяса, да еще и уксусом полили. Особенно изнутри.

– М-м… что-то в этом роде, – тяжело дыша, отозвался Крейн. – Кто ты сейчас?…

– Коди. Коди Пламтри.

Они миновали освещенный кусок асфальта под одним из фонарных столбов, и Кокрен снова посмотрел на короля. Тот отказался принять помощь от него или Пита и упорно шагал вперед, но его бородатое лицо определенно было мокрым не только от дождя, но и от пота, а возможно, даже и от слез. Кути и черная собака то убегали вперед, то возвращались, всегда оставаясь в поле зрения.

– П-п-перемены… – пробормотала Пламтри. – Ну, вам хотя бы не пришлось менять пол.

– Могу себе представить, – сказал Крейн, напряженно кивнув, – насколько это было бы неудобно.

Кокрен уже видел впереди, под нависающими вязами, громоздкий красный пикап, припаркованный среди старых, потрепанных, но расписанных золотом седанов и универсалов.

– Коди, не раздражай его, – прошептал он.

– Я его не раздражаю. Может быть, я раздражаю тебя?

– Я потратил почти все силы, чтобы забраться на скалы, – сказал Крейн. – Мне пришлось перенапрячь… перестроенные мышцы, которые все еще пребывали в шоковом состоянии и благодаря этому практически не чувствовали первоначальной боли.

Пит извлек из кармана связку ключей Мавраноса с подвешенным к ней швейцарским ножиком и перебирал их, отыскивая нужный. Кути и черная собака уже стояли возле переднего бампера.

– Не могли бы вы открыть заднюю дверь? – спросил Крейн. – Мне было бы удобнее лечь там. Я уже ездил так раньше, когда зима случилась особенно плохой.

«И вовсе не так давно, как ты думаешь», – возразил про себя Кокрен, ощущая, как его лицо напряглось при мысли о том, что живой человек сейчас полезет туда, где добрую неделю возили его труп, а потом и его разбитый скелет.

– Конечно, – ответил Пит.

– Там же надо подмести! – испуганно воскликнула Пламтри. – Ведь могли же остать…

Кокрен сделал большие глаза за спиной Крейна, и она умолкла на полуслове.

После того как Крейн с большим трудом, но все же без помощи забрался в кузов и растянулся поперек, Пит закрыл заднюю дверь и сел за руль, рядом с ним расположились Кути и Анжелика, а Кокрен и Пламтри устроились сзади, и туда же забралась собака – втиснулась между ними и уселась на сиденье, громко пыхтя. Дождавшись, пока все двери будут плотно закрыты, Пит завел мотор, сдал назад, медленно съехал к прибрежному шоссе – дворники, постукивая о резину, разгоняли воду, обильно лившуюся на ветровое стекло, – и повернул направо. Похоже, каждому было что сказать; все почти одновременно вздернули подбородки и брови, но никто так и не проронил ни слова, когда грузовичок накренился, с рокотом покатил по изгибу авеню Пойнт-Лобос, через серый лесок, сквозь который проступали лбы скал, и, выехав на бульвар Гири, направился на восток.

Окна ресторанчиков и оштукатуренных домиков на Гири были темными, и сквозь завесу дождя светились только уличные фонари, и Кокрен подумал: «Интересно, который же час. Если бы невозможная в эту ночь полная луна двигалась по небу, как ей полагается, то уже должен бы приближаться рассвет». Как бы там ни было, автомобильная печка работала на полную мощность, выдыхая горячий воздух, в котором дух табака и несвежего пива перебивал запах псины, вымокшей в морской воде.

Пламтри привалилась к левой дверце и задремала, дергаясь и постанывая в беспокойном сне, но Кокрен подумал, что все же милосерднее будет дать ей вздремнуть; однако, когда машина поравнялась со златоглавым собором, она резко подалась вперед и плюнула. Кокрен повернулся и посмотрел на нее поверх настороженной и тоже поскуливавшей собаки.