Последние дни. Том 2

– Напиться, – сказал он, выжав сцепление и переведя коробку на задний ход. – Что ты на это скажешь?

– О! – воскликнула она и кивнула. – Конечно. Обязательно.

– Но сначала – лодки.

– К лодкам, – без выражения сказала она.

Глава 21

Крессида: …сам по себе.
Пандар: По себе? Увы! Бедный Троил
сам по себе, но не в себе!
Крессида: Нет – и по себе и в себе.
Пандар: Ах, если бы это было правдой,
я бы готов босиком в Индию сходить!

Уильям Шекспир. «Троил и Крессида»[12]

На углу Стоктон и Вашингтон-стрит Кути отыскал китайский ресторан, который запомнил, когда проходил мимо на рассвете, рядом с магазином «Нефритовый кладезь». Ресторан еще не открылся; старик, подсматривавший в зеркало, установленное рядом со входом, давно ушел, и большое зеркало в золоченой раме тоже исчезло. Кто-то даже убрал мертвых воробьев. Кути повернулся к мокрому асфальту перекрестка, шагнул к бордюру, мысленно обругал китаянку, всучившую ему бесполезную записку, и тут заметил изменение света, падавшего из-за его спины.

И когда он обернулся, ресторана не было.

На его месте стоял трехэтажный дом с оштукатуренным фасадом и узкими арочными окнами. Из ворот кованого железа, ведущих во внутренний двор-садик, на него глядела женщина в белом, а за ее спиной он рассмотрел большое зеркало в золоченой раме, прислоненное теперь к узловатому старому пню прямо в саду, под дождем. На арке над воротами висела белая вывеска, на которой простыми черными буквами было написано: «Пансион Плезант».

«Магия! – подумал Кути, и по его спине внезапно пробежал холодок – отнюдь не от холодного дождя. – Надо когти рвать отсюда».

«И куда же я побегу? – горько спросил он себя, – в какое еще не захваченное врагами место? К кому, кто не был бы разбит и, возможно, убит?»

Его сдавленное дыхание, казалось, застревало в горле.

Китаянка со сдержанной настойчивостью поманила его к себе и приложила палец к губам. Кути разглядел, что теперь она была одета в нечто вроде белой льняной мантии, причем совершенно сухой.

«Она хоть предлагает крышу над головой», – сказал он себе и, пожав плечами, пошел по тротуару прочь от проезжей части. Его кроссовки чавкали по асфальту, и он чувствовал, как между пальцами хлюпала холодная вода.

Женщина распахнула створку ворот, повернувшуюся на петлях совершенно бесшумно, и плотно закрыла, как только Кути ступил на одну из круглых каменных плиток, проложенных дорожкой по земле.

– Что это за место? – шепотом спросил он.

Ее лицо напряглось, она снова качнула головой и приложила холодные губы к его уху.

– Потом, – чуть слышно шепнула она, и, по крайней мере, ее дыхание оказалось теплым. – Не разбуди хозяина. – Отодвинувшись, она качнула головой в сторону сада, не глядя туда.

А Кути посмотрел, повернул голову, хотя женщина уже взяла его под руку и быстро повела к высокой двустворчатой застекленной двери, но в обнесенном оградой саду увидел в стороне от грядок имбиря и розовых шпалер, за большой лужей, лишь пень с прислоненным к нему зеркалом.

Прищурившись от дождя, он разглядел, что пень – это основание кривой и мохнатой от чешуек старой коры виноградной лозы толщиной в добрый ярд, с зазубренными мощными срезами на месте старых побегов. Поверх двух укороченных древесных отростков была накинута, словно на плечи, мокрая звериная шкура, а за мгновение до того, как женщина втащила Кути в двери и в сухую прихожую с лакированными сосновыми половицами, корявый участок коры между этими обрубками показался ему похожим на заросшее щетиной серое стариковское лицо.

Женщина в белой мантии быстро вела его к ведущей наверх деревянной лестнице из полированных черных ступеней.

– Что это за место? – снова прошептал Кути.

– Это его пансион, – тоже шепотом ответила она.

«Неужели он берет постояльцев?» – подумал Кути.

– Он не всегда находится здесь, – продолжала она, – но каждый год семнадцатого января – обязательно, для людей с особым, правильным взглядом; а уж когда идет этот дурной дождь, закрывающий все ходы, его сегодняшнее место, безусловно, здесь, иначе этот дождь не мог бы идти ни в какой другой день, кроме этого, Дня святого Сульпиция. Если ты беглец, добро пожаловать сюда. – Они поднялись наверх и оказались в темном коридоре с узкими серыми окнами по одной стене и дверями по другой; она подвела Кути за руку к одной из них, открытой.

– Ты голоден? – спросила она. – Я приготовила тебе королевский завтрак.

Кути уже сам почуял в сыром воздухе пряный запах какого-то жареного мяса.

– «Голоден, как клоп», – ответил он, процитировав сделанную кем-то на стене «Солвилля» старую запись, неведомым образом трансформировавшуюся из поговорки «да не укусит тебя клоп».