Последние дни царской семьи

Там находился уже Государь. С большим волнением проходил я через небольшую прихожую, примыкавшую к салону. Впереди шёл Н. В. Рузский, волнение которого, как всегда, выражалось только в ещё большей, чем обычно, размеренности движений и окаменелости лица. Государь, в тёмно-серой черкеске, составлявшей форму кавказских пластунских батальонов, встретил нас с очень большим наружным спокойствием. Он рассказал нам обычным своим голосом о том, что его поезд на пути в Царское Село был задержан на ст. Малая Вишера известием о занятии ст. Любани отрядом мятежных войск, с орудиями и пулемётами; поэтому он и решил повернуть поезд на Псков, имея намерение сделать попытку пробиться отсюда в Царское Село – цели своего путешествия…

Выслушав затем краткий доклад о положении дел на фронте, Император Николай II добавил, что ждёт приезда во Псков Председателя Государственной Думы Родзянко, чтобы получить от него прямые и подробные сведения о том, что происходит в столице. Когда же генерал Рузский добавил, что имеет и с своей стороны некоторые данные, относящиеся к тому же вопросу, которые им получены из Ставки для доклада, то Государь ответил, что готов его выслушать сегодня же, после 9 часов вечера.

Перед оставлением царского поезда генерал Рузский и я получили обычное приглашение к обеду, и так как было время собираться к столу, то мы прошли лишь на несколько минут в вагон Главнокомандующего, чтобы просмотреть донесения, кои за протёкшее время были доставлены нам генералом Болдыревым из штаба.

Обед носил очень тягостный характер. Государь был хотя и молчалив, но наружно спокоен. Всем, разумеется, было не по себе. Хотелось поскорее остаться наедине, чтобы разобраться в своих впечатлениях; разговор поэтому не клеился. О главном, лежавшем камнем на душе у каждого, никто, конечно, не говорил, вещи же обыкновенные не шли на язык. Я думаю, что все почувствовали большое облегчение, когда подошло, наконец, время встать из-за стола и явилась возможность для каждого вернуться к себе и к своему делу.

                               * * *

До 9 часов вечера я пробыл с Главнокомандующим на вокзале и, только проводив его до царского поезда к докладу, уехал в город, где меня ждали в штабе многочисленные дела и срочные распоряжения.

Во время разбора накопившихся бумаг и беседы со своими сотрудниками мне подали телеграмму из Ставки на имя Государя, в которой генерал Алексеев ходатайствовал о даровании стране ответственного министерства с М. В. Родзянко во главе.

Ходатайство это мотивировалось необходимостью избежать анархии в стране, для продолжения войны. Вместе с телеграммой из Ставки был передан проект соответствующего манифеста.

Часовая стрелка приближалась к 10 часам вечера. Так как генерал Рузский всё ещё находился на докладе у Государя, то я приказал спешно подать себе автомобиль, чтобы лично отвезти ему на вокзал полученную телеграмму, считая её особо важной и срочной. Обратившись к кому-то из приближённых к Государю лиц с просьбою о вызове Главнокомандующего, я стал поджидать Н. В. Рузского в свитском вагоне, где меня кольцом обступили с расспросами лица Государевой свиты. Объяснив им, в пределах допустимого, сложившуюся обстановку, я, в ответ на их беспокойные вопросы: «что же делать дальше?» – отвечал в соответствии с содержанием только что полученной телеграммы генерала Алексеева.

– К сожалению, – говорил я, – дело зашло слишком далеко и, вероятно, нужны будут уступки для успокоения взволнованных умов.

Передав вышедшему ко мне Главнокомандующему телеграмму на имя Государя и получив от него просьбу – выяснить время для разговора по прямому проводу с Председателем Государственной Думы, я возвратился к себе в штаб.

Около полуночи я в третий раз уехал на вокзал, чтобы дождаться там выхода Главнокомандующего от Государя. Я получил к этому времени очень тревожные известия о том, что гарнизон г. Луги перешёл на сторону восставших. Это обстоятельство делало уже невозможным направление царских поездов на север и осложняло продвижение в том же направлении эшелонов того отряда, который, согласно распоряжению Ставки, подлежал высылке от Северного фронта на станцию Александровскую, в распоряжение генерала Иванова.

Головные эшелоны этого отряда, который был отобран командующим 5-й армией из состава наиболее надёжных частей, по нашим расчётам, должны были подойти к Петрограду ещё утром 1 марта. Но затем эти эшелоны были временно задержаны в пути для свободного пропуска литерных поездов, и где они находились в данное время – нам оставалось неизвестным.

Генерал Рузский вышел от Государя очень утомлённым и расстроенным. Он коротко поделился со мной своими впечатлениями.