Последние дни Венедикта Ерофеева

Ерофеев (подозрительно): «Что-то ты быстро успокаиваешься».

____________

Через два дня Галя с Веней возвращаются в Москву. Звонит Ерофеев: «Скорее приезжай. У меня очень вкусное вино. Надо же помогать в беде хорошему человеку» (имея в виду мой стресс в Птичном). Приезжаю. Опять выяснения каких-то отношений. Опять доводит меня до слез. Опять собираюсь уезжать. Галя предлагает остаться ночевать. По своей инициативе звонит моим родителям. Говорит, что мы все вместе были в кино, что я очень устала и останусь у них. Попросила у Гали снотворное. Она отскоблила бритвой от своей таблетки две-три крупинки и дала их мне. Тут же опрокинулась в сон. Утром еле-еле пришла в себя. Из комнаты слышала, как Веничка очень ругал Галю за то, что она дала мне такое сильное лекарство.

Рассказала об этом Нате Алешиной. Убеждает меня больше это лекарство не принимать.

____________

В последний раз приезжаю в Птичное перед отъездом в Коктебель. По просьбе Венички и с разрешения Гали привожу две бутылки сухого вина. Ерофеев встречает на автобусной остановке, на обочине леса, прихватив с собой два стаканчика. Сразу обсмеял мои тряпочные синие босоножки: «Хренульки».

Обсуждаем его предстоящий день рождения. Веня: «Я свой день рождения люблю даже больше Нового года. На станции Чупа за полярным кругом я издал свой первый крик».

Мелькнула на картофельном поле ожидающая нас Галя. Окликнула ее. Подошла и назвала нас с Веничкой пьянью. И добавила: «Пусть лучше он с Ахмадулиной спивается. Ведь они так давно и нежно любят друг друга!»

Веничка комично стукнул кулаком по пеньку: «Не сметь делать замечания католику!» Мы все рассмеялись.

Уже дома допили все вместе вино. Галя пожелала мне хорошо отдохнуть, подарив на дорогу баночку малинового варенья собственного изготовления. Веничка пошел меня провожать до середины картофельного поля. Сказал: «Если бы ты была верна, тебе цены не было бы». Попрощались. Долго смотрела ему вслед… Наконец он обернулся и махнул мне рукой.

____________

В Коктебеле получаю от Венички письмо.

«Пользуюсь тем, милая девчонка, что минут через несколько «Балашиха» Надька и Инжакова Ольга отправятся в столицу и попутно опустят тебе эту короткую эпистолу. Я письма писать разучился и отвык: в 60-х годах я писал в среднем 300–400 писем в год. А в 70-х: 30–40. А в 1987 г. я отправил всего только три маленьких письма сестре Тамаре и вот тебе третье махонькое. До этого, до сегодняшнего дня то есть, был настолько размагничен и зол, что о каких-нибудь письмах, даже тебе, было смехотворно и говорить.

На неделю прервались всякие прогулки в леса, все записки в блокнотах, даже всякое чтиво. Приступил было к “Ожогу” Васьки Аксенова, но дошел только до 25-й страницы, прочел: “Мы шли по щиколотку в вонючей грязи поселка Планерское, а мимо нас вздувшиеся ручьи волокли к морю курортные миазмы”, – сплюнул и отложил в сторону. Сказал только “экое паскудство” и больше ничего не сказал.

Вчера (впервые после твоего отъезда) высунулось солнце. Но погоду на осень и зиму сулят пасмурнее и холоднее обычного. Так что я и радио перестал включать. Подумал только “Экая гнусность” и больше ни о чем никогда не хочу думать. Довершает все мои неуютности прилипчивый пес Улан, обжора и бич Божий, мое мохнатое наказание, долговязая моя отрава. И с ним мне соседствовать до 29-го.

Автограф письма В. Ерофеева к Н. Шмельковой от 22.08.87

Занятно было в 33-м “Огоньке” видеть твою фамилию. Так что не все у меня черно.

Еще отрада, допустим, – мой котенок Пиночет. Я все чаще захожу на ту половину, чтоб с ним посидеть. При этом я напоминаю ему, наверное, своими очертаниями Норвегию, а он мне – остров Бахрейн. Он – короткий, как девичья память, я – длинный, как рубль. И еще одна радость меня ожидает: я вменил себе в обязанность мыть шею по четным числам, а после 31 августа будет первое сентября. И еще 4-го, в пятницу, вечером еду в Москву, чтоб утром 5-го получить свой пенсион. Ты заглянешь или нет? Я предварительно куплю тебе какой-нибудь гостинец, чего-нибудь паршивого и сухого. Помню постоянно. Обнимаю и скорее приезжай на Флотскую.

Венед. Ероф.

22/8.87 г.».

____________

5 сентября

По возвращении из Коктебеля приезжаю на Флотскую. Познакомилась со старшей любимой Веничкиной сестрой Тамарой Васильевной. Она живет в Кировске, переписывается с ним, присылает дефицитные книги. Веничка писал ей обо мне, и ему очень хочется, чтобы я ей понравилась. Все время ко мне придирается: слишком загорела, очень похудела… Недоволен челкой. Подарила ему свои три коктебельские акварели. Сказал: «Живописец ты плохой!»

____________

8 сентября

Снова в Птичном. Долго гуляем с Веней и Галей в лесу. Неожиданно Галя сорвалась в Москву. Веня поделился со мной, что ей грозит больница. Все симптомы: чрезмерное увлечение наукой, исписывание формулами обоев, книг и т. д. «Это происходит с ней с 81 года», – сказал он.

____________

11 сентября