Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа

Солнце было уже высоко, три допроса и переход из одного судилища в другое продолжались столько времени, что первосвященникам трудно было надеяться в этот же день окончить свое дело. Но отложить его до другого времени значило почти то же, что вовсе оставить. Со временем обстоятельства еще более могли расположиться в пользу Узника, Которому и без того покровительствовал прокуратор. Особенно нужно было опасаться народа, который, узнав об участи, ожидающей великого Пророка, легко мог восстать против синедриона. Поэтому старейшины с необычным для них терпением опять следовали за Иисусом Христом в Пилатову преторию, получив одно утешение, что Ирод поругался над Господом, но не имея в виду ничего определенного, кроме своего упорства.

Глава XXI: Иисус Христос осуждается на бичевание и смерть Пилатом

Прокуратор снова провозглашает Иисуса Христа невиновным, соглашаясь только на наказание исправительное. — Упорство первосвященников. — Предложение народу на выбор Иисуса и разбойника Вараввы. — Сон жены Пилатовой и ходатайство за Иисуса. — Первосвященники наущают народ. — Свобода Бараеве, крест Иисусу! — Пилат напрасно думал заменить казнь смертную бичеванием. — Лютость этого наказания. — Венец терновый. — Се Человек! — Царя ли вашего распну? — Не имамы царя, токмо кесаря. — Опасность и признаки народного возмущения. — Устрашенный прокуратор омывает руки и осуждает на смерть неповинного.

Пока Иисус Христос находился во дворце Иродовом, перед домом Пилата час от часу более собирался народ (Лк. 23, 13), не столько для того чтобы быть свидетелем суда над Пророком Галилейским (заключение Его в узы еще не могло сделаться известным всему городу), но чтобы участвовать в подавании голосов за освобождение узника. Ибо в это время у иудеев существовал обычай, чтобы в честь праздника Пасхи давать свободу одному из осужденных на смерть преступников. Народу предоставлено было полное право выбирать кого угодно. Это составляло остаток свободы, которой римляне любили льстить народам, ими побежденным. О выборе кандидатуры, без сомнения, договаривались предварительно. Поскольку Пилат был правителем собственно Иудеи и Самарии, то голоса тех, кто жил в его областях, особенно иерусалимлян, конечно были слышнее прочих и имели больше силы. Фарисеи, пользуясь доверием народа, могли иметь сильное влияние на такие выборы. По возвращении синедриона Пилат, против воли, должен был снова начать суд, для него очень неприятный. Известие о поруганиях, которым Иисус Христос подвергся во дворце Ирода, шутовская одежда, в которой Он был приведен назад, давали понять Пилату, что правитель галилейский почитает Этого Узника за мечтателя, которого не достаточно наказать одним осмеянием, но должно наказать чем-либо…

Итак, подозвав к себе членов синедриона и народ, прокуратор сказал: «Вот, вы привели ко мне Человека Этого как возмутителя народного спокойствия; но я при вас самих расспрашивал Его и нашел совершенно невиновным в том, в чем вы его обвиняете. Ирод, к которому я посылал Его, сколько вижу, тех же мыслей; по крайней мере, он не нашел в Его действиях преступления, достойного смерти; итак, я не могу по вашему желанию осудить Его. Наказать, если угодно, я накажу; но после должен возвратить Ему свободу как невиновному» (Лк. 23, 14–16).

В этих словах уже заметна некоторая уступка со стороны Пилата. Прежде он утверждал, что Узник не достоин ни малейшего наказания, теперь соглашается применить наказание исправительное. Уверенность его в невиновности Иисуса Христа не изменилась, как увидим; изменились только обстоятельства. Положить какое-либо наказание Узнику казалось нужным и для того, чтобы показать внимание к намеку нового друга своего — Ирода на Его мечтательность, а более — из снисхождения к синедриону, чтобы он имел возможность без особенного стыда прекратить преследование невинного. Что такой оборот дела будет стоить Праведнику незаслуженных страданий, об этом Пилат не заботился, считая торжеством своего правосудия, если в таких обстоятельствах сумеет спасти, по крайней мере, Его жизнь.