Последние каникулы, Шаровая молния

- О-о-о!-воскликнула Актриса, повернулась лицом к Кузьмину, и ярость вспыхнула в ее глазах.- Он не понимает! Не понимаете? Перечеркнуть все- все!-о чем она мечтала. И умыть руки!.. Он разочаровался!.. Это... Я...- сказала она, приближаясь в Кузьмину,- я жива! И останусь жить, чтобы быть вам укором, напоминанием, проклятьем! Вы ударили ее последний - значит, она умерла из-за вас! Как называется ваша роль? Только это была не роль!

- Ну, замолчи же! - разрыдалась Любочка и встала между ними, прижимаясь к Кузьмину спиной.- Не слушайте ее, Андрей Васильевич! Она умерла спокойной, да! Почему вам надо взять этот груз на себя?.. Ну, скажи, почему ему? - спросила она Актрису звонко.

- И вправду,- вдруг успокаиваясь, сказала Актриса.- Почему?

 Но еще мгновением раньше вокруг них что-то изменилось. Они оглянулись на дверь-там, привалясь плечом к косяку, стояла Наташа и незнакомой глубины взглядом смотрела на Актрису и Любочку,- и они притихли.

- Идем, Любаша,- со вздохом сказала Актриса.- Надо начинать. Все собрались.

 Любочка подняла с пола платок и покорно пошла за ней, мимо непосторонившейся Наташи. Кузьмин усмехнулся белыми губами: "Спасла?"

 ...За столом было тесно. Он сидел с краю, один: Наташа помогала женщинам на кухне.

 Тихо было за столом. Тихо говорили о покойной. Но прорывалось: "Этот, этот!.. С краю сидит... Пусть скажет". Сердце Кузьмина онемело от боли.

 "Ну, вот он - я. Казните! Но что же делать, если это тоже война - наша работа. И в ней есть свои амбразуры и минные поля. И ловушки. Но я знаю - она сама хотела найти истину",- вот что он сказал бы, запинаясь и проливая водку, если бы его подняли и спросили. В духоте, Наташей тепло одетый, он вспотел и, как-то недостойно суетясь, хватив наскоро несколько рюмок, вышел покурить.

 На крыльце, молча рассматривая моросящее дождем низкое небо, докуривали Федор и Н.

- А-а-а! - обрадовался Кузьмин.- Вот и вся шайка в сборе! - Плюгавый мужчина Н. внимательно посмотрел на него.

- Да вы не обижайтесь, ребята! - сказал Кузьмин.- Я же свой парень! Венок у меня, правда, меньше вашего, но слова правильные на ленте, будто у вас списал.- Сквозь дымку в непрестанно слезящихся глазах он перехватил умоляющий взгляд Федора на Н.- Ты меня извини, Федор.- Федор осторожно кивнул. Он сглотнул слюну и как будто хотел что-то сказать, но оглянулся на Н. и сник. - А хорошо я вас подкузьмил, а, товарищ Н.? - Кузьмин хохотнул.- С РНК, а?

 Н. слушал молча, с терпеливой любезной улыбкой. Кузьмин постарался осклабиться как можно более похоже. Его качало из стороны в сторону, и он схватился за скрипнувшие перильца.

- А ведь ты, выродок, сопьешься,- как-то отстранение рассматривая его, сказал Н. очень веско и увел оглядывающегося Федора в дом.

 Кузьмин довольно долго стоял на крыльце, прищуриваясь время от времени на калитку - для координации,- и вспоминал: кто же его еще называл так? Его уже тошнило и бросало в пот, но он вспомнил: так кричал отец, когда он, Кузьмин, не мог объяснить, почему же он однажды взял и не пошел в школу: ведь все уроки были приготовлены, и он так хорошо знал эту прямую дорогу!

 Потом на .крыльцо выбежала Наташа и, сразу все поняв, увела его за дом.

 На следующий день Кузьмины уехали в деревню, навестили Наташину мать. Вдоль дороги тянулись мокрые осевшие поля и сонный лес, такой покойный, вечный. Захотелось уйти, раствориться в этом покое, слиться с ним и, не знать, ни что будет завтра, ни потом.

 В Москву вернулись в пятницу; чихающий, с гудящей головой Кузьмин провалялся всю субботу в постели, не позволяя приближаться к себе Анюточке и вяло обдумывая предстоящий на следующей неделе доклад в Академии, но в воскресенье утром, приободрившийся телом и распластанный духом, он суетливо собрал свой рыболовный инвентарь. Он уже натягивал в прихожей штормовку, когда вышла Наташа, встала у косяка, сложив руки на груди.

 - Хоть бы дома побыл,- сказала она, следя за ним потемневшими глазами.- То тебя от Аньки не отдерешь, то сбегаешь, неделю не повидав...

- Ты что, не видишь, в каком я состоянии?! - взревел Кузьмин.- Могу я собой распорядиться когда-нибудь? - Она горько усмехнулась и ушла в в комнату. Высунулась Анюточкина головенка, поморгала глазками, поморщила носиком,

 - Нюрка!-шепнул Кузьмин.- Я тебе живую рыбку привезу, ладно?

- Не надо,- попросила Анюточка.- Живая ведь рыбка! Скоро придешь?

- Девушки мои,- сказал Кузьмин, приваливаясь к стене.- Отпустите меня, одному мне побыть надо!- И ушел.

 Растревоженный, по дороге к водохранилищу, Кузьмин купил в .магазине бутылку водки - бил озноб, его ломало - и еще днем почти всю ее выпил.