Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»

Между тем приближались выборы в Верховный Совет, и местом своей речи претендент в генсеки избрал городишко Ипатово неподалеку от Ставрополя. Как известно, во время так называемой предвыборной кампании соблюдается строжайший протокол. Чем ближе день выборов, тем важнее лицо, которое выступает перед избирателями. Так, всего несколько дней после пленума, избравшего Черненко, страна узнала, что, согласно официальной партийной иерархии, третьей по значению фигурой в государстве теперь является Горбачев. После него с предвыборными речами выступают только двое: глава правительства Тихонов и глава партии Черненко. О чем же говорил жителям Ипатова их земляк? Обещания лучшей жизни они слышали многократно. О том, что коммунизм будет когда-нибудь построен, тоже слыхали. Никита Сергеевич заверял, что’нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме ^г,”и это обещание вслед за ним торжественно повторила и партия. Но кто помнил, о чем говорил какой-то генсек, да еще более двадцати лет назад? Ведь это колоссальный срок для советского человека, не успевающего уследить за всеми бесчисленными заботящимися о нем партийными постановлениями и решениями! И какая нагрузка для памяти! Ведь если помнить все, что было обещано и не выполнено, так и работать в честь каких-то там очередных решений не захочется. Михаил Сергеевич предпочел о коммунизме долго не распространяться. Он обратил свое внимание на проблемы’зрелого социализма?Они были многочисленны и весьма серьезны. Оказывается, плохо обстояло дело с промышленностью, которая нуждалась в модернизации и руководство которой оставляло желать лучшего. Никуда не годилась дисциплина самого передового рабочего класса в мире. Серьезнейшей проблемой стала коррупция. А уж о состоянии сельского хозяйства и говорить нечего. Эту область Горбачев знал лучше, чем кто-либо другой. Ведь она разваливалась под его непосредственным руководством. И теперь оно походило на разбитое корыто, а он — на стоящего возле него рыбака. Если бы те, кто слушал Горбачева, были настроены оценить сказанное им критически, если бы они захотели мыслить критически, то они должны были задать себе вопрос: „Если такое общество называется развитым социализмом, то стоило ли столько сил и средств тратить на его создание?” Что думал по этому поводу Горбачев, мы не знаем, но, очевидно, перечисляя все эти недостатки, каждый из которых вырастал в грандиозную проблему, он, по примеру своих партийных предшественников, хотел убедить аудиторию, что вот если все это устранить, то тогда все будет хорошо. И вот это уже отдавало хлестаковщиной. Ведь он-то знал, что модернизация промышленности требует колоссальных средств, которых без сокращения военных расходов получить неоткуда. Но о сокращении военных расходов он ничего не сказал. И это в то время когда даже неизмеримо более богатая Америка не может позволить себе тратить на вооружению и армию столько же, сколько Советский Союз. Знал Горбачев, что главный очаг коррупции — это партийное руководство. Именно оно, пользуясь тем, что ему подчинены и суд, и милиция, не считается ни с какими законами и порядками. Конечно, можно было отнести эту предвыборную речь претендента к очередному сотрясению воздуха пустыми словесами, но у советских людей все-таки возникала надежда. А вдруг, прийдя к власти, он и вправду осуществит то, что обещал? Ведь что ни говори, а сейчас он на вторых ролях, подождем и поглядим, что будет, когда станет он первым. Сколько ждать, никто не знал. Однако скоро стало известно, что на какой-то спектакль в Большом театре Черненко внесли на руках. Повторялась знакомая картина. Под руки вели Брежнева, не мог сам двигаться Андропов, несут Черненко. Способен ли еле дышащий больной эмфиземой генсек руководить страной? Как бы проясняя сложившееся положение, 15 марта главный редактор „Правды” Виктор Афанасьев в интервью шведской газете „Дагенс Нюхетер” сказал, что Горбачев является сейчас вторым генеральным секретарем.

В горах под Пятигорском, где воздух чист и наполнен ароматом сосновых деревьев, для генсека закончили строительство новой дачи, куда он и скрывается в июле. Погода оказалась неудачной, дышать ему здесь трудно, и его перевозят в Крым. Охрана вокруг выставляется такая, какой не было даже ни при Сталине, ни при Хрущеве, ни при Брежневе. Но вдруг охрана исчезает, а Кучер обнаруживается в темносером здании Кремлевской больницы на улице Грановского.