ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ

Не сохранилось описаний того, как вел себя он в годы „уничтожения кулака как класса”. Но вряд ли его „деятельность” отличалась от поведения тех, кто врывался в дома, выгонял их обитателей с насиженных мест, отбирал все, „доводя их до разорения”, посылая на верную гибель. И он был среди тех, кто не считался ни с чем. Его последующая партийная карьера подтверждает это. Будь он мягок, прояви отзывчивость — карьера бы не состоялась.

Им движет не только то, во что он теперь уверовал так же, как прежде верил тому, чему его учили в приходской школе. Им движет еще и ненависть. Она распространяется не только на тех, кого его партия называет „классовым врагом”, но и на его личных врагов, кому он завидует что в чем-то преуспели они больше его. Сила стоящей за ним партии дает ему возможность свести счеты со всеми, с кем свести их мечталось давно. Лозунги, рассчитанные не на понимание, а на бездумное их усвоение в соединении с ненавистью, зарядили малограмотного батрака из Большой Теси той энергией, которая потом движет им долгие годы.

МАТРОС АНДРОПОВ СХОДИТ НА БЕРЕГ

Проплавав какое-то время на речном пароходе, Андропов оставляет матросскую службу.

Следующим этапом явилось получение образования. Выбор его падает на речной техникум, куда принимают после семилетки.

Окончив техникум, Андропов его не покидает, а остается в нем секретарем комсомольской организации. Должность эта платная, и выборы на нее — простая формальность. Собранию всегда предлагается кандидат, уже одобренный партийным и вышестоящим комсомольским начальством. Через некоторое время его назначают комсоргом Рыбинской судоверфи им. Володарского. Было ему тогда 22—23 года.

К этому возрасту комсомольцы редко остаются девственниками, если только не страдают каким-либо физическим недостатком. Кроме того, партийная мораль в те годы еще не успела обрасти коркой ханжества. Комсомолки в „синих чулках” никогда не ходили, а тогда тем более. Ведь у всех еще свежи были в памяти партийные выступления против брака и семьи, как ячейки буржуазного быта, которую следует разрушить. Это на них, на партийные директивы, ссылался герой Зощенко, когда разъяснял своей подруге, что не следует быть особенно придирчивой, когда „многие ученые и партийные люди отрицают любовь”.

Выйти замуж или, как говорили тогда, „сойтись", труда не составляло, а разойтись — и того проще.

Однако о том, что у Андропова и Черненко были жены, узнают только в день их похорон.

...Шел 1936 год. Сталин решил объявить миру, что отныне в СССР — „самая демократическая конституция”. По всей стране люди повторяли, что это действительно так, что нет никого на свете счастливее их, живущих под лучезарным солнцем сталинской конституции, что нет другой страны в мире, где так „свободно дышит человек”.

Чтобы это утверждение не осталось голословным академик Стру-милин провел исследование, результаты которого были обнародованы в мае того же года „Правдой”. В среднем месячное потребление продовольствия на человека по стране в минувшем году составило: хлеба и круп — 21,8 кг., картофеля — 15,9 кг., молока и молочных продуктов — 4,07 кг. Струмилина эти цифры приводят в такой восторг, что он высказывает убеждение, что такому количеству хлеба, которое потребляют советские рабочие,„позавидовали бы, вероятно, многие рабочие в странах фашизма”.

Однако русский зарубежный исследователь Н.А. Базили публикует в это же время иные данные. Они свидетельствуют о том, что в 1913 году месячная зарплата позволяла русскому рабочему купить 333 кг. черного хлеба, 21 кг. масла, 53 кг. мяса, 83 кг. сахара. В год сталинской конституции, почти через двадцать лет после революции «русский рабочий на своей месячный заработок мог приобрести: 241 кг. черного хлеба, 13 кг. масла, 19 кг. мяса, 56 кг. сахара.

Академик Струмилин мог и не знать о вышедшей за рубежом книге, но ему наверняка были известны цифры, дающие представление о питании батрака Саратовской губернии в конце века. Тогда батрак потреблял в год 419,3 кг. черного хлеба, а не струмилиновские 261,6 кг. Кроме того,батрак еще имел 133 кг. сала. Струмилин ,о сале не упоминает.

Академику трудно было бы спорить с этими цифрами. Ведь привел их в своем исследовании не кто иной, как Ленин. Потому он просто умолчал о них.

Умолчание, сокрытие фактов, выворачивание их наизнанку — становится обычным делом. Перекраивается история, пример чему подает вышедший „Краткий курс истории ВКП(б)’.’ Ложь выдается за правду.

Никто не знает, что широко разрекламированные достижения сталинских пятилеток — очередная потемкинская деревня. План ни одной из них не был выполнен. Так, намеченная на вторую пятилетку добыча угля в 250 миллионов тонн, несмотря на весь шум, поднятый вокруг стахановского „рекорда”, была достигнута только в 50-е годы. Советский экономист Г. Хазин подсчитал, что в 1928 — 1941 годах реальный доход страны возрос не в 5,5 раза, как утверждали опубликованные в газетах статистические данные, а всего на 50%, а производительность труда увеличилась не в 4,3 раза, а только на 36%.