ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ

В это кровавое время он становится верным слугой организации, с которой потом будет связана вся его последующая жизнь и которая в конечном итоге приведет его в Кремль. По сути дела, именно в середине тридцатых годов окончательно обнаружилось то, что до этого скрывалось за фасадом слов „диктатура партии”. Ленин лучше других понял, что в борьбе за власть следует опираться на тех, кто предан лично тебе, кто не задает лишних вопросов, кто не связан никакими сомнениями и требованиями морали, кто готов на любое преступление по первому же зову вождя. Возникший перед ним в полуосвещенном коридоре Смольного бывший ученик иезуитов с блестящими фанатичным огнем глазами на худом лице аскета поляк был как раз тем человеком, который был ему необходим, чтобы возглавить его собственную полицию. Но он не был бы Лениным, если бы объявил об этом открыто. Хотя слово „чека” произносили со страхом и трепетом миллионы людей, официально о создании этого учреждения было впервые сообщено лишь через десять лет. Только 18 декабря 1927 года ’’Правда” опубликовала постановление об учреждении чека. Созданная первым предшественником Андропова — Дзержинским, — ленинская полиция в течение первых трех лет после своего основания далеко оставила позади царскую Охрану, о которой такие страшные истории рассказывали революционеры. Насчитывавшая всего 15 тысяч человек Охрана, выглядит потешным учреждением в сравнении с 250 тысячами агентов Дзержинского, среди которых были такие палачи, как Лацис и садист Кедров. Да это и понятно. Ни одному русскому самодержцу со времен Ивана Грозного не приходила в голову мысль о возможности массового уничтожения своих соотечественников. В среднем, в правление последних императоров в России казнили семнадцать (!) человек в год. Чека уничтожала в месяц в среднем до тысячи человек. Она была целиком поставлена на службу ленинскому террору. Чека подчинялась непосредственно Ленину* Простаивать ей он не позволяет.

„Расстреливать каждого десятого признанного виновным в лодырничестве”. Требует он в январе 1918 года, когда еще даже не начиналась гражданская война. Через неделю он пишет, что „до тех пор, пока мы не начнем расстреливать спекулянтов публично, мы ничего не добьемся”.

Спустя неделю он требует ареста и расстрела „берущих взятки”. В августе он шлет телеграмму Нижегородскому Совету, в которой предписывает создать „тройки” диктаторов и „немедленно ввести массовый террор”. Чем это отличается от другого приказа, о котором станет известно через 23 года: „Уничтожить всех, кто оказывает пассивное и активное сопротивление”? Подпись : Гитлер.

Ленин полностью отбросил понятие индивидуальной вины. Виновными оказывались целые группы, слои населения, классы.

„Первый вопрос, который мы задаем, — писал ближайший помощник Дзержинского М. Лацис, — это к какому классу арестованный принадлежит, каково его происхождение, воспитание, образование или профессия? Эти вопросы определяют судьбу обвиняемого. В этом суть Красного террора”.

Ленинская политика истребления целых классов, мешавших, как он считал, созданию задуманного им режима, стала заразительным примером для многих диктаторов XX века. Одни подменили уничтожение классов уничтожением целых народов, другие — рас, третьи — религиозных меньшинств. Но суть осталась той же. Это была политика геноцида. Родоначальником ее стал основатель советского государства. Но побывавший в разгар ее в Советской России американский журналист Стеффене в ответ на вопрос, что он там видел, ответил: „Я видел будущее, и оно работает!” Единственное, что работало, — это чека. Как она работала, американцу, разумеется, не показали. Но в одном он не ошибся. Ленинская Россия действительно была провозвестником будущего, страшного будущего, которое надвигалось на нашу планету в XX веке. „Это будет эпоха жестоких войн”, — предсказывал Освальд Шпенглер.