Последние километры(Роман)

— Садитесь, — прогнусавил фюрер.

Все сели.

Гитлер подошел к карте, уставился на нее, словно бы колдуя. Все загипнотизировано смотрели на него. Они ждали чуда, надеялись на чудо, ибо в нем усматривали свой единственный шанс.

— Рейхсмаршал Геринг! — выкрикнул Гитлер.

Грузный Геринг мигом поднялся, застыв по команде «смирно».

— Слушаю, мой фюрер.

— В каком состоянии наши аэродромы?

— Люфтваффе базируется на стационарном бетонированном аэроузле… — чуть было не произнес «возле Берлина», но осекся: география не столь уж приятная, чтобы к ней привлекать внимание.

— Сколько самолето-вылетов в сутки может обеспечить люфтваффе?

— Я полагаю…

— Точнее, рейхсмаршал, точнее!

— Не менее… пяти тысяч, мой фюрер.

— Не слишком ли много? Вы всегда преувеличиваете свои силы и недооцениваете силы противника! Это ваш существенный недостаток.

— Я учту это, мой фюрер.

— На три тысячи вылетов ежедневно вы способны?

— Ручаюсь головой, мой фюрер.

Многочисленные ордена вызывающе звякнули, и это обескуражило Геринга. К его счастью, после взрыва бомбы, которую по поручению заговорщиков подложил Штауфенберг, Гитлер стал хуже слышать и не обратил внимания на этот бессмысленный звон. Он обратился к Гиммлеру:

— Господин рейхсфюрер!

Генрих Гиммлер, с удовольствием наблюдавший, как фюрер распекает Геринга, вскочил с места и замер.

— Я назначаю вас главнокомандующим группой армий «Висла».

— Такой группы нет, мой фюрер, — отважился на реплику Йодль.

— Она будет, — безапелляционно отрезал Гитлер. — Записывайте, генерал.

Он оживился, отступил от карты, плотнее прижал больную руку здоровой, чтобы она не дергалась. Начал диктовать генерал-полковнику Йодлю:

— Сформировать группу войск «Висла» под командованием рейхсфюрера СС Гиммлера. Группе подчинить девятую армию в составе пяти пехотных дивизий и одной танковой, вторую армию в составе тринадцати пехотных дивизий и одной танковой. Создать новую, одиннадцатую, армию, передав ей резервные части и офицерские школы. В помощь группе «Висла» перебросить из центральных районов рейха девять пехотных дивизий, четыре танковые и одну моторизованную. Выяснить также возможность переброски на Восток новых контингентов войск с Западного фронта, из Норвегии, Италии…

Пока Гитлер диктовал свой хорошо обдуманный приказ, Гиммлер лихорадочно соображал, кто подложил ему эту свинью, кому он более всего мешает в осуществлении каких-то тайных планов. Геринг? Нет, его карта бита. Риббентроп? Фюрер давно презирает долговязого болвана. Геббельс? Шпейер? Кейтель? Вряд ли. Первые два — люди гражданские, в военные дела не вмешиваются, третий — наоборот, старый фельдмаршал, для которого назначение руководителя СС на высокий пост в вермахте, несомненно, является оскорбительным вызовом. Следовательно, Борман? Да, он, и только он! Этот плюгавый нелюдим, сосредоточивший в своих руках всю казну партии, все бесчисленные богатства, вкладывал их по собственному усмотрению в нейтральные иностранные банки. Став начальником партийной канцелярии и главным секретарем фюрера, он пользуется безграничным влиянием на Гитлера. Вот чья эта работа! Но почему, зачем, с какой целью?

Гиммлер не успел разобраться до конца в своих догадках. Гитлер закончил диктовать и обратился к присутствующим с речью. Ее нужно выслушать внимательно, ибо она тоже — приказ и директива, каждое положение которой придется выполнять в условиях очень трудной борьбы.

Постаревший, контуженный бомбой заговорщиков, Гитлер мало чем напоминал мюнхенского путчиста, нюрнбергского пророка, берлинского диктатора. Он конвульсивно подергивался, кричал и захлебывался, и все же фанатизм, решительность, вера в провидение постепенно вдохновляли его, подчиняли и гипнотизировали присутствующих.