Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай

Раньше он полагался на Лору, теперь — на Лоуренса и Горация. В 1924 году он приказал Лоуренсу закончить юридический факультет Линкольнс-Инн, а Горацию — оставить мечты об архитектуре и фермерстве. (В качестве небольшого бунтарского акта Лоуренс так и не вышел из Линкольнс-Инн, но сохранил связь с ним до восьмидесяти лет). Кадори объявили о возвращении семьи в Шанхай, построив самый большой особняк в городе. Построенный по образцу королевского дворца в Версале под Парижем, где союзники только что провели мирную конференцию, положившую конец Первой мировой войне, Мраморный зал вдвое превосходил по размерам все существующие дома в Шанхае и находился прямо на соседней улице от более скромного дома Уильяма Кесвика из компании Jardine, руководители которой часто высмеивали Элли и его семью. Веранда вдоль фасада Мраморного зала простиралась на 220 футов, что превышало длину городского квартала. В ряде гаражей стояло несколько «Роллс-Ройсов». Внутри бальный зал был восемьдесят футов в длину, пятьдесят футов в ширину и шестьдесят пять футов в высоту, а с потолка сверкали 3600 электрических лампочек. Посетитель насчитал более четырех десятков диванов в бальном зале, гостиных и салонах. Столовая вмещала пятьдесят человек. В доме было двенадцать спален, хотя жили в нем всего три человека — Элли, Лоуренс и Гораций, которых обслуживали сорок два слуги. Они ели за небольшим столом, установленным в углу огромной столовой. Впоследствии сыновья Элли обвинили в экстравагантности архитектора-алкоголика, который, по их словам, построил Мраморный зал, пока они были в Лондоне, и без их ведома — утверждение, которое кажется надуманным. Это не помешало Кадури заполнить Мраморный зал китайским антиквариатом, персидскими коврами и даже целым потолком, привезенным из индийского храма.

Мраморный зал стал самым известным адресом в Шанхае. В отличие от вечеринок в душном Шанхайском британском клубе и других британских резиденциях, которые были степенными и предсказуемыми, вечеринки в Мраморном зале были наполнены энергией эпохи джаза, охватившей Соединенные Штаты и Европу. Дом связывал Шанхай с Лондоном, а также с Парижем и Нью-Йорком. Кадори принимали Чарльза Линдберга на вечеринке, когда он совершал кругосветный перелет, а затем приветствовали Кэтрин Стинсон, которая стала первой женщиной, прилетевшей в Шанхай из Англии. Однажды группа американских пилотов, совершавших кругосветный перелет, приземлилась в четыре часа дня. О приземлении был снят фильм, который показали в бальном зале Мраморного зала в девять часов вечера того же дня. На вечеринках в Мраморном зале присутствовала «толпа хорошеньких девушек», которые встречали гостей у дверей и провожали их в бальный зал и сады, чтобы увидеть «соло, танцовщиц, музыкальные номера, ловкие эстрадные номера, нарядные платья и несколько трюков, которых раньше не было в Шанхае», — сообщала шанхайская газета на английском языке. После бала на американскую тему в 1924 году одна из газет написала, что «на балу прозвучала необычная нота неформальности — почти богемности, — которая еще сильнее подчеркивала величие и простор зала мистера Кадури».

Примерно в миле от Мраморного зала, через дорогу от «Элли».

На месте бывшего особняка, где во время пожара погибла Лора, находился большой дом и поместье, принадлежавшие шотландским друзьям Кадори. Когда друзья решили переехать, компания Элли купила это поместье и решила построить «самый лучший, самый шикарный отель в Азии». Он будет называться Majestic. Через несколько лет он построил еще один отель в Гонконге, Peninsula.

Сегодня, в мире сетей отелей «под ключ» и частых деловых поездок, трудно оценить то значение, которое отели играли в формировании идентичности города и его социальных центров. Для британцев отели были продолжением колониализма и символом британской цивилизованности и культуры в хаотичном окружении. Сеть отелей, унаследованная Элли от брата, управляла рядом колониальных — и квинтэссенциально британских — гостиниц по всему Китаю. Потягивая чай в кожаных клубных креслах, сидя в обильно устланных коврами и драпировками номерах, за окном которых царил приглушенный хаос Китая, можно было легко поверить, что отель принадлежит британскому лорду, а не какому-нибудь иммигранту из Багдада. Действительно, один из посетителей писал, что «только официанты в своих длинных синих халатах и с косичками создавали впечатление, что Европа находится на некотором расстоянии».