Последние первые планетяне (СИ)

Тем временем пересуды об отсутствии новостей в деле Ящинского-младшего с каждым днем все сильнее набирали градус остроты, грозясь вылиться в призывы к самосуду. Слабой отдушиной для офицеров полицейского управления в эту пору стала работа с высланным из Большого Кольца поисковым отрядом андроидов. Раз в сутки посменно законники приезжали на загородную станцию и обрабатывали пересылаемые синтами отчеты. Сектор за сектором, машины усердно прочесывали Каньон Волчьей Песни и докладывали о находках, вернее, пока что об отсутствии таковых.

Залегший на дно после пожара, на стыке месяцев объявился Михаил Моргунов. Желая помочь с поисками, он предоставил законникам в пользование полудюжину работающих от прометея аккумуляторов, дабы полицейским не приходилось всякий раз возить ищеек в город на дозарядку. Аккумуляторный лагерь разместили близ каньона, и андроиды барражировали между ним и местом поисков, словно зацикленный роботизированный паровозик. Следить за синтетиками, а также дорогостоящей техникой была отряжена Максим со стороны полиции и, конечно, один из прихвостней самого бизнесмена. Учитывая недавно открывшуюся близость некоторых идей Михаила девушке-офицеру, Давыдов счел это логичным разменом.

В такой накаленной обстановке, однако пока не выплескивающейся за края бурлящего городского котла, пролетело несколько дней усердной работы.

Все изменилось на излете месяца – будто по злосчастному совпадению, в самое жаркое в году утро. Николай Давыдов, только закончив с отчетами из каньона, вышел с полицейской станции на «Глотке», когда в кармане тревожно загудел коммуникатор. С входящим вызовом прорывался один из Князевых. Близнецы все еще занимались ежедневным патрулированием Фермерского тракта, и всякий раз, как девайс высвечивал их имена, Николай отвечал не иначе как с замиранием сердца в ожидании неизбежных дурных новостей. Они долго не приходили, эти дурные вести, но вот, наконец, пришли.

На объездной дороге недалеко от водонапорной башни нашли тело Алексея Ящинского – почти точно в том месте, где многим раньше разразились первые стычки между его семьей и соседями Акимовыми. Мужчину замучили до смерти. Ноги переломаны, всюду отметины от ожогов, на шее след от петли. Жертву, несомненно, пытали или, как говорится, допрашивали с пристрастием. Когда Давыдов подоспел на место, – а несся он со склона горного хребта так, что затем немало удивлялся, как не сиганул вместе с байком в пропасть на одном из крутых поворотов, – тело несчастного еще было привязано к забору на границе владений Ящинских. Коронеры провели первичный осмотр и готовились грузиться для транспортировки в местную больницу. Своей лаборатории патологоанатома в управлении Борей-Сити не водилось, так что в таких случаях законникам приходилось делегировать власть над расследованием. Недолго думая, Николай приказал первому помощнику отправляться в госпиталь вместе с телом, дабы держать коллег в курсе поступающих подробностей.

Когда машина потерялась за поворотом на Тракт, Давыдов с Камиллой встали посреди дороги и тяжело вздохнули. Оба предвкушали новую волну народных волнений.

– Знаешь, на Старой Земли была такая варварская разновидность казни… – пространно произнес Николай, взглянув на подчиненную. – В книжке прочел. Во время прилива человека привязывали к столбу вблизи берега. Чтобы вода доходила не выше ступней, представляешь? – (Камилла пробурчала что-то бессвязное в ответ). – Уровень моря постепенно поднимался, – так или иначе, продолжил начальник. – День за днем. Сантиметр за сантиметром. Доходил до колен. Затем до пояса. До груди. Уже вскоре до подбородка. Наконец прибой доставал до рта и до носа. Жертве приходилось задерживать дыхание. Это лишь кажется просто. Со временем все труднее – хватать воздух меж ледяными волнами, бьющими в лицо. Человека охватывала истерика, инстинкт самосохранения давал сбой. Человек начинал хватать воздух все усерднее, но совершенно без разбору. Глотал воду и медленно захлебывался от попыток спастись. Когда начинался отлив, вода уходила, и на столбе оставалось висеть бездыханное тело.

Пораженная зловещим монологом старшины, Камилла тем не менее не растерялась:

– К чему мрачные мысли, босс? – спросила она.

– Лишь к тому, что я ощущаю себя в положении человека, обреченного на погибель, – ответил Николай. – Моя казнь грядет. Вода прибывает. Метафорически, конечно, – натужено улыбнувшись, оговорился начальник. – Злоключения последнего времени, начиная пожаром и заканчивая трупом сегодня, будто приближают меня к моменту, когда я начну захлебываться. Боюсь, инстинкт самосохранения подведет меня, как тех несчастных со Старой Земли. Вот бы не натворить еще больших глупостей…

Камилла ткнула Давыдова в плечо: по-дружески, словно пытаясь образумить его.

– Какой от всех нас толк, если не прикроем, Николай? – посмеялась она.