Последние ратники. Бросок волка

— Вообще-то, нет, — замялся парнишка, невесть как затесавшийся в вооруженную дружину. Вид он имел такой, будто, как и Яков, был здесь совершенно инородным элементом. Впечатление усилиавал виноватый взгляд, что он время от времени бросал на однорукого. — Один человек помог.

— О как! И откуда его в этот медвежий угол принесло?

— А это вы у него спросите, — кивнул вдруг малолетний доходяга в Яшкину сторону. — Его приятель то был. В таком же… сарафане. Сказал, уже седмицу выслеживает кодлу разбойничью. Проводил мерня до стана нашей полусотни и объяснил, куда да каким путём её вести. Никодимом назвался.

Яков обмер.

Это что ж выходит — алкаш специально подставил его под ножи этих рецидивистов, чтобы выследить их прибежище? И всё это время был где-то рядом, не делая попыток спасти?!

— Хорошее дело, — хмуро поглядывая на вытянувшееся яшкино лицо, констатировал Перстень. — Присмотрите кто-нибудь за черноризцем. Есть у меня к нему пара вопросов…

9. Пожар с допросом (начало)

Дождь моросил нудно, зябко, беспрестанно. Ощущение было такое, словно весь мир насквозь пропитался влагой. Крупные капли тяжело падали на землю с отяжелевших листьев деревьев, с коньков мокрых крыш, застывали неприветливыми потеками на заборах. Еще совсем недавно веселые и нарядные, палисадники теперь угрюмо смотрели на улицу сквозь мрачные потемневшие оградки. Дорога, пару дней назад бодро бегущая меж ними, теперь уже не звала весело вдаль, уныло вспухнув непроходимыми лужами и вязкой грязью. Невесомая взвесь на фоне серой мглы будто соединяла потемневшее небо с раскисшей землей. Весь Киев казался огромной нахохлившейся птицей с набрякшими влагой перьями. Которая и рада бы улететь подальше от этой невеселой сырой безнадежности, но не в силах была покинуть насиженного гнезда.

Благо, в стольный град успели прибыть до того, как непогода распростерла над ним свои серые крылья. Правда, хорошие вести на том закончились. Никодим так и не объявился. Впрочем, как уверил отец Василий, он денно и нощно возносил молитвы Вседержителю о спасении праведных душ. И был услышан, Господь вернул в лоно церкви молодого служителя, целого и невредимого. Воротит и Никодима. Тем более, что молиться за него они теперь будут вместе.

Довод этот успокоил слабо. Никодим был не просто старшим в экспедиции — только он знал, каким образом можно вернуться из неё обратно, в нормальное время. И выходило так, что дорога восвояси теперь для Якова осталась закрытой.

Может даже навсегда.

«Что может быть хуже?!» — взвыл он про себя.

Через пару дней узнал. Остаться за надежными стенами киевского детинца Яшке было не суждено. Явился Перстень и попросил дозволения на время отпустить с ним юного служку. На удивленные взгляды и монашка, и настоятеля, пояснил — ненадолго. Исключительно для того, дабы тот показал ему места в Киеве, так или иначе связанные для него с сей темной историей. А для пущей убедительности намекнул, что если и понадобиться ему Яков вне стен стольного града, то лишь за тем исключительно, чтобы распространить учение церкви Единого бога в белозерской стороне. Такой аргумент отец Василий счел богоугодным, и возражать просьбе варварского воеводы, к огромному разочарованию Яшки, не стал.

— Узнали мы, в какой харчевне тебя те двое поймали, — сходу огорошил Перстень, едва они покинули подворье. — Хочешь знать, кто был тот мертвяк, на которого ты тогда напоролся?

— Провожатый мой, должно быть…

— То-то и оно, что нет. Хозяин то был тамошний.

— И что?

— Что-что. А то. Твой провожатый жив-здоров, — испытующе посмотрев в глаза монашку, белозерец немного помолчал. — Правда, никогда в младшей дружине такого гридня не было.

Ничего не понимая, Яшка принялся глупо хлопать глазами.

— Но как? Он же был там! И стражи перед ним ворота открыли, с таким видом, будто своему.

— Нашел я тех стражей. Они подтвердили: да, мол, пропустили тогда в город молодого ромея, то есть тебя, и сопровождающего. Только они его знать не знают. И обратно запускать никого не собирались.

— Что ты хочешь сказать?

— Что хочу, то сказал, — воевода раздраженным взглядом мазнул по послушнику, потом — по степняку. Тот, как обычно, не особенно интересовался происходящим. — Не ждал тебя твой отец духовный обратно — вот что получается. Послал тебя, зная, что обратно уже не вернешься. Почему? Того не ведаю. Но собираюсь сегодня выяснить.

— Как? — от нехороших предчувствий Яшку аж затрясло.