Последние солдаты империи

Стремительный натиск и ярость донцов оказались настолько сильны, что германская кавалерия, не выдержав и минуты ожесточенной рубки, начала отступать. Уланы в панике стали разворачивать коней в надежде спастись бегством, но это было фатальной ошибкой. Поймавшие кураж казаки рубили немцев, не обращая внимания на то, вооружен противник или, бросив оружие, пытается спастись, закрывая голову голыми руками. Через несколько минут все было кончено; тут Борис заметил, что невдалеке его казаки плотным кольцом окружили немецкого офицера, который яростно отбивался, что-то крича по-немецки.

«Живым хотят взять! Молодцы!» – подумал Нелюбов, разворачивая Сашку. Казаки же, стараясь не приближаться к немцу на расстояние сабельного удара, пиками, с хохотом пытались сбить шлем с головы немецкого офицера, который настолько устал, что чуть не плача от злости, слабо отмахивался палашом.

Едва завидя поручика, казаки прекратили игру, а один из них, перехватив пику тупым концом, опрокинул совершенно уставшего немца на землю.

К Борису подъехал Усов и, не глядя на поручика, доложил:

– В сотне восемь убитыми, семеро ранены легко, а один тяжелый. Вот-вот помрет, – помолчав, он добавил: – Степка, сосед мой. Мы с ним пацанами дрались шибко, а потом одним призывом пошли…

Проследив направление взгляда хорунжего, шагах в двадцати Борис заметил лежащего на траве казака, все лицо которого было залито кровью, а из распоротого живота прямо на траву вывалились внутренности. Подъехав поближе, Нелюбов увидел, что кроме ранения в живот и лицо у казака из правого плеча торчал обрубок пики и темная кровь слабыми фонтанами стекала на шинель, которую под умирающего заботливо подложили его товарищи.

«Странно, что он еще жив», – подумал поручик и повернулся к Усову.

– Выступаем немедля! Раненых и пленных в сопровождении отправьте в тыл… А горевать, хорунжий, после войны будем! – довольно резко добавил Борис, заметив слезу, мелькнувшую в глазах огромного казачьего офицера. Но когда тот отъехал, Нелюбов со злостью на себя, сожалея о сказанном, посмотрел ему вслед: зря ведь обидел хорошего человека!

* * *

Сотня Нелюбова продолжала двигаться установленным маршрутом, когда поручик и казаки услышали справа отдаленный грохот канонады. Через несколько минут артиллерийская стрельба послышалась слева, причем шум ее быстро нарастал до тех пор, пока не слился в один сплошной гул.

Молчал поручик, молчали и казаки, и только изредка тревожно поглядывали по сторонам.

А в это время Гинденбург, умело маневрируя частями 8-ой армии, отсекал фланговые корпуса генерала Самсонова от основных сил.

III

Восемь часов назад Паулю фон Гинденбургу принесли перехваченную радиограмму генерала Самсонова. Германский Генштаб еще до войны получил таблицы с кодами армейских шифров русских, и теперь немецкие шифровальщики свободно читали секретные переговоры и планы противника.

Подсчитав по карте расстояние между русскими армиями, Гинденбург довольно хмыкнул и передал радиоперехват своему начальнику штаба Эриху Людендорфу. Армии Ренненкампфа и Самсонова разделяли больше ста верст, к тому же корпуса Самсонова оказались в невыгодном положении, застрявши в болотах, где их окружала густая сеть железных дорог.

– Русский медведь сам залез в капкан, осталось только пустить собак, а стрелкам стать на номера, – потирая руки, заключил старый охотник Гинденбург.

Начальник штаба 8-й германской армии генерал-майор Эрих Людендорф был прямой противоположностью своего непосредственного начальника Пауля фон Гинденбурга. Излишне агрессивен, чересчур прямолинеен и недостаточно гибок, он, однако, имел черты характера, которые резко выделяли его из всего германского генералитета; талантливый стратег и организатор, генерал Людендорф обладал неуемным темпераментом и исключительным бесстрашием. До 48 лет он не располагал возможностью отличиться и прозябал на второстепенных должностях, из года в год с тоской наблюдая, как его обходят более сговорчивые и услужливые коллеги. И не случись этой войны, возможно, судьба талантливого военачальника сложилась бы совершенно иначе, но война всегда предоставляет шанс тем, кто для нее создан; когда во время одной из инспекторских проверок убили командира бригады назначенной для штурма крепости, Людендорф, не задумываясь, принял на себя командование и повел эту бригаду в бой. А через два дня, опережая на автомобиле свои застрявшие при прорыве войска, с шофером и личным адъютантом под швальным артиллерийским огнем проехал через весь город к главной цитадели и, появившись у ее стен, вызвал панику среди защитников, которые, так и не оправившись от шока, побросали оружие и тут же сдались в плен.

За этот подвиг император Вильгельм II в начале августа лично вручил Людендорфу орден Poul le Merite («За достоинство»), а германский Генштаб, учитывая особенности характера строптивого генерала, рекомендовал назначить его начальником штаба 8-й армии.