Последние солдаты империи

Наступает ночь. Приходит следующий день. Снова что-то упущено, и незримые границы перевернутой пирамиды возможностей немного сужаются… День сменяет день – годы летят, как мгновения. И вот, наконец, спустя десятилетия, всесильный монарх оглядывается назад и неожиданно осознает, что пирамида его возможностей оказалась перевернутой в обратную сторону; тяжелое основание забито материальным „хламом“, а острие направлено за горизонт, на одну единственную точку, имя которой „Смерть“! И все, к чему он стремился, ради чего жил, не сбылось. Душа пуста, иллюзии разбиты…»

Подобные мысли уже несколько месяцев волновали сознание Императора и Самодержца Всероссийского, Московского, Киевского, Владимирского, Новгородского; Царя Казанского, Царя Астраханского, Царя Польского, Царя Сибирского, Царя Грузинского; Государя Псковского и Великого князя Смоленского, Литовского, Волынского, Финляндского и прочая – Николая II, который, получая фронтовые сводки обо все возрастающих людских потерях, начинал понимать, что для Российского государства эта мировая бойня без последствий теперь уже не закончится. Сидя по вечерам в одиночестве, он все чаще и чаще приходил к мысли, что эту войну нужно немедленно прекратить, и даже принимался несколько раз сочинять в Берлин телеграммы с настоятельной просьбой начать мирные переговоры. Но затем вспоминал о союзниках, о взятых на себя обязательствах, о миллионах убитых и раненых и тут же рвал эти бумажки, а затем укорял себя за слабость духа.

Трудно сказать, понимал ли в то время Российский император Николай II, что пирамида его возможностей все более и более сужается и в скором времени он увидит свою последнюю точку, за которой уже не будет ничего…

* * *

После приватного разговора с Воейковым, когда император услышал, что агенты кайзера Вильгельма проникли в самое сердце Российской империи и намереваются выкрасть документ, который он целиком не показывал никому, кроме своей жены, царь Николай поначалу хотел, чтобы контрразведка тут же арестовала этих зарвавшихся немецких лазутчиков, но затем отложил принятие решения на неопределенный срок и приказал Воейкову следовать за ним.

Пройдя вместе с дворцовым комендантом в один из своих личных кабинетов, Николай подошел к тому самому бюро с рубинами времен Екатерины Великой, где лежало завещание монаха Авеля, достал из него небольшую шкатулку и положил ее на соседний столик.

– Вы, Воейков, мне преданно служите, и я хотел, чтобы именно вы знали, о чем мне написал этот полоумный монах… – император открыл шкатулку и достал оттуда туго свернутый пергамент.

– Я вам зачитаю… а, впрочем, нет… прочтите сами и подумайте – мог ли я что-либо сделать, – с этими словами царь Николай протянул Воейкову завещание и, когда тот взял его, отошел к окну, заложив руки за спину, повернулся к дворцовому коменданту спиной.

Через минуту, когда Воейков закончил чтение и поднял взгляд на императора, Николай II, словно почувствовав это, быстро обернулся и сказал:

– Теперь вы поняли, к чему хотел склонить меня этот сумасшедший?

– Да, Ваше Величество, понял…

Царь Николай медленно прошелся по кабинету и остановился у портрета Александра I, долго, не отрываясь, смотрел на своего предка, и Воейков, наблюдая за императором, подумал, что именно в царствование Александра I и был составлен этот документ. И что вообще подобные предсказания надобно запретить, потому что они только вводят в заблуждение потомков и пытаются навязать мнение о ситуации, которое никак не может быть справедливым, коли пророк этот жил сто лет назад.

– Он хотел, чтобы я утопил Россию в крови… Чтобы за малейшее проявление инакомыслия любого человека, независимо от его положения и сословия, ожидала смертная казнь… Чтобы я опять ввел в моем государстве опричнину Ивана Грозного, и заверял меня, что только эти меры смогли бы оградить меня и мою семью от любых покушений на престол, – император отрицательно покачал головой. – Нет, я не мог этого сделать… И пусть история меня за это осудит…

Царь Николай подошел в плотную к Воейкову и заглянул ему в глаза, словно искал у него поддержки.

– Воейков! Вы же понимаете, если бы я принял подобные меры сразу, как только получил это завещание, – сегодня перед вами стоял бы другой человек! Любой из моих подданных считал бы меня убийцей…

– Я понимаю, Ваше Величество… я полностью на вашей стороне, – быстро произнес Владимир Воейков и подумал о недавних потерях на фронте, когда только за последний месяц боев было убито более восьмидесяти тысяч человек.

– Да, я знаю, вы можете мне сказать… за последний год моих подданных убито больше, чем казнено за всю историю Государства Российского… И это будет правда, – император пристально смотрел на Воейкова, и тот непроизвольно вздрогнул и почти с мольбой взглянул на самодержца, который, поняв, что он угадал ход мыслей своего дворцового коменданта, тяжело вздохнул и устало опустился в стоящее рядом кресло.

– Я думаю, Ваше Величество, что никто и никогда не может указывать вам, что и как делать…