Последние сумерки

– Я испугался чего-то… Очень хотел к тебе подойти, но испугался. Подумал – ты наверняка не свободна и все такое… а потом всю ночь ругал себя… за то, что больше никогда тебя не увижу… теперь я тебя не отпущу…

Они поднялись на второй этаж. Музыка там потише, и можно, спрятавшись в темноте за самым дальним столиком, горячо обниматься, ожидая заказа. Он заказал себе мороженое и коньяк, а она попросила «Цезарь».

– Меня зовут Вячеслав… В смысле – Слава.

– А меня Юлия. В смысле – Юля.

– Съешь мороженого – здесь вкусное, – посоветовал он.

– Я не люблю сладкое, – сказала Юлия.

Она действительно не любила сладкое. Так, иногда, в качестве десерта после основного блюда. Но когда хотелось есть, то хотелось чего-то мясного, или рыбного, или в крайнем случае – овощного. Вот как сейчас. А он наслаждался как ребенок, которому по причине диатеза разрешают лакомиться два раза в год. Он так ел, прикрывая от удовольствия свои сумасшедшие глаза и облизываясь, что невозможно было оторвать от него взгляд. Это такое умилительное зрелище – красивый взрослый мужчина, так явно не скрывающий свою любовь к сладкому.

– Ну, попробуй… вкусно… – уговаривал он, искренне желая поделиться блаженством.

– Я не люблю сладкое, – тихо улыбалась Юлия.

Она узнавала. В каждом его жесте, в каждой искринке лукавых глаз, в интонации смешка она узнавала… себя! Именно потому так жадно смотрела на него. Но он понял по-своему. Вдруг вылил остатки коньяка в стеклянную вазочку на ножке, и тот растекся темно-медовыми слезами по белому ванильному шарику. Он зачерпнул странную смесь на ложечку, привычно облизал ее… и вдруг прильнул к губам Юлии. И в рот ей проник сладко-горький, обжигающий, пьяный и нежный вкус его языка. И его дыхания. И его сильные пальцы держали ее затылок так, как никогда не держали пальцы Олега.

Да, она вспомнила об Олеге. Но воспоминание было такое далекое, такое размытое… как прошлогоднее лето. И она отвечала на поцелуй тем более исступленно, что точно знала, что у него не будет продолжения. А он не знал. И от этого хотелось целовать его еще сильнее, еще откровеннее, еще соблазнительнее. Так, что даже его смеющиеся глаза сделались серьезными, когда он оторвался от нее.

– Я сейчас, – сказал он хрипло и сорвался с места, доставая на ходу мобильный из заднего кармана. – Никуда не уходи. Я сейчас!