Последние звёзды (СИ)

Баграт терпеливо дождался и подошёл последним, все расходились. Арсений поманил в дверь – вышли в длинный тёмный сквозной коридор. Арсений остановился, Баграт тоже. Арсений ещё отступил, глядя в пол. Мелькнула тень.

Баграт втянул голову в плечи, удар скользнул по макушке. Пошатнулся, толкнул музыканта. Закрылся руками, звучно треснуло предплечье. Левой за пистолет – выронил. Напавший бьёт – мимо.

Всё в тишине, только свистит железка. Музыкант бросился хватать двумя руками, Баграт срубил одним ударом. Нырнул под атаку и свалил за ноги второго. Припечатал кулаком, крикнул:

– Тревога, мать вашу!

Противник выскользнул. Схватил пистолет, Баграт кувырком за дверь. Бам-бам-бам! Пули сквозь жестянку плющатся о сталь. Всё ближе топот и крики. Макс поднял Арсения, и побежали. Вот крыша, край, верёвка. Как назло разыгрался ветер, стропу качает и крутит.

– Я первый, тебе придержу!

Макс сунул в руки пистолет и сиганул вниз. Слетел за секунды, стёр перчатки с кожей на ладонях. Чуть не убился о стену. Схватил, натянул верёвку.

– Давай!

Арсений убрал пистолет под мышку, неловко перевалился, выронил его и вцепился в стропу.

– Давай, держу!

Баграт сразу разглядел балку, куда прицепили верёвку. Рубанул ножом как топором, повернул клинок пилой и срезал. Вскрик оборвался жутким хрустом, Баграт оскалился.

Подбежали к краю, нацелили оружие.

– Дайте свет!

Прожектор высветил распростёртое тело, его наполовину скрыла вода.

* * *

Баграт мерит шагами сцену, перед ним лежит гитара. Никто ни звука, ждут Шепелева, он собирался выспаться.

– Бред, я его знал, добрейший паренёк, – Шепелев задумчив поскрёб щёку.

Баграт аж подпрыгнул.

– И я так думаю! Просто мы песню не похвалили!

Он швырнул кусок трубы, таким его никто ещё не видел. Шепелев подошёл вплотную, прошептал на ухо:

– Он в борделе постоянно, якшался с бандитами.

– Мы их уничтожим, завтра собери людей на площади.

– Ты же был против, мол, не провоцировать.

– Они пришли за мной, он вывел туда меня, меня! Мы будем провоцировать!

* * *

Гловацкий Антон Валерьевич лично встретил вернувшихся учёных, расспросил, посочувствовал. Подивился. И, обняв, увёл главного к себе. Говорили недолго, расстались почти друзьями.

– Ты же всё помнишь, всё понимаешь. Повтори, пожалуйста, что нужно делать.

Инженер отчеканил с неподвижным взглядом:

– Наверх доложить, что ГЭС убита, её не восстановить, проще заняться другими. Сам готовлю проект и приношу лично вам.

– Ой молодец! А главное?

– Команде сказать то же самое, за их болтовню отвечаю головой.

Гловацкий подпёр ладонью подбородок, умильно качая головой, словно любовался.

– Вот ты умница. Иди отдыхай с дороги.

41

Макс съёжился на дне лодки, не моргал, бил ногой в борт. Они уходили на вёслах, бесшумно в темноте вдоль берега. Ещё несколько гребков, и скроются под пристанью, откуда пешком по забитым мусором ходам. А в ушах стоит звук удара тела о камни, и его не заглушить своим стоном. Витька вытащил Макса из лодки, тот зашептал.

– Если бы я вторым, мог бы спрыгнуть...

– С самой верхушки упал, ну что ты говоришь.

Макс хотел сказать что-то, хотел оправдаться, вымолить прощение. Витька толкает в спину обеими руками, сбивает с мысли, заставляет передвигать ноги. Макс вдруг взлетел под своды и увидел себя бредущего по воде с опущенной головой. Такое уже было, один уже не справился с гибелью товарищей, и как же Макс его ненавидел! Но это другое, пострадал тот, кто не должен был. И как Макс возненавидел себя...

От перемещений в пространстве закружилась голова, он упал на четвереньки, затхлая вода плеснула в нос.

– В порядке? – Витька потянулся помочь, но не стал.

– Да, куда дальше?

Они прошли под северной пристанью, выглянули из-за двухсотлитровых баков в темноту, перебежали. На инстинктах и смутной памяти улиц добрались до другого края города. На открытом пространстве шли нервно, сдерживаясь, чтобы не побежать, вздрагивали и прятали лица при виде кого-то. Пытались выглядеть естественно: Витька смеялся, Макс скрипел зубами. Он вспоминал всё, что наговорил Мёдову, и горел со стыда.

Приют нашли под утро на чердаке. Забрались на цыпочках, так и не разобравшись, кто живёт в доме. Витька всё косился на Макса, пытался определить его состояние. И думал, как теперь выпутываться. Дать бы ему заснуть и сбежать куда подальше. Но во-первых, он вряд ли вообще заснёт, а во-вторых, куда бежать? Наверняка их ищут обоих.

Макс сел в углу и рассматривает ладони. Из-за него ещё никто не умирал. Хотя теперь кажется, что все смерти рядом как раз его вина.

– Если хочешь спросить, я не уйду. Теперь уж точно, – он произнёс это спокойно и как-то лениво.

Витька скорчил гримасу, вытянул шею, знамения на потолке не разглядел – слишком темно.

– Максим, я всё понимаю... Но ты не в том состоянии...

– Не говори, что всё понимаешь, если не понимаешь ничего. И ты ничего не должен, не повторяй ошибок.

Витька с трудом устоял пуститься по лестнице. Тротил. Он помнит, как чуть не попался в одиночку, повторять не хочется. Сбежать успеет.

– Давай спать, а завтра решим.

– Спи.