Последние звёзды уничтоженного мира

Давет упал на колени, прижавшись ртом как можно ближе к горшку. Булькающие и рычащие звуки наполнили комнату. Адам давился слюной, пытаясь продышаться. То, что находилось в его желудке, жгло расцарапанное горло. После нескольких «подходов» очищения мужчине полегчало. Он откинул голову и положил её на кровать.

Розенфельд аккуратно вытерла рот Адама, подняла его на кровать и ушла, прихватив с собой потерпевшее растение. Давет всё это время смотрел на зеркало, в котором он увидел чудовище… себя. Почему с ним это произошло? Неужели в этом мог быть виноват инитиум? Если это так, то использовать его — опасно. Адам вдруг вспомнил, что до своего решения ввести инитиум, он разговаривал с Уоти. О чём?

Он не понимал, где реальность, а где бред, в котором обитал тот зверь с красными глазами. Могло быть и так, что всё, что связано с энергией и исследованиями — сон. А эта больничная палата — постоянное жилище Адама. Он — безнадёжно больной. Мужчина даже решил, что такое развитие событий лучше, чем…

«Мои люди конфискуют все ваши наработки», — прозвучал голос Габра, который вызвал новый приступ тошноты, — «То и значит, дорогая Лолита. Энергия Тайлера вышла из-под контроля».

Оракул мёртв.

Ева вернулась. Вместе с ней были родители Адама. И если присутствие одного он понимал, то что тут забыл второй? Отец Адама, несмотря на самоконтроль, увидев сына поменялся в лице: всегда прикрытые глаза округлились, уголки рта потянулись вниз, а гладкий лоб изуродовали три кривые складки. Ягве Давет громкими шагами, чуть шатаясь, подошёл к Адаму.

— Отец? — спросил Адам, и его глаз дёрнулся, — Ты же должен быть на работе.

— Какая работа, когда ты здесь, Адам? — строго произнёс мужчина, не прекращая морщиться.

— Как самочувствие? — перебила Эль Давет, проверяя энергию сына.

— Отвратительно.

По внешнему виду Адама можно было догадаться, что он ответит, поэтому все промолчали.

Ягве подвинул стул и сел, положив руки на колени. На его лице читалась неуверенность, которая была нехарактерна для него. Хоть Адам и был слаб, но заметил такую мелкую деталь. Это выражение уже появлялось на лице Ягве, когда он хотел извиниться. Но сейчас просить прощения было не за что.

— Закрой дверь, пожалуйста, — не смотря на Еву, сказал мужчина, а затем поднял свои голубые глаза на сына, — Скажи мне одну вещь, зачем ты сделал это?

Давет-младший услышал сказанное, только когда его мать прекратила обследование. После стресса организм чувствовал энергетическое вмешательство, и Адам понял, что это чувство не из приятных. Сразу появлялся шум в ушах и боль пронзала глаза. Но как только Эль Давет закончила, весь дискомфорт исчез.

— Я не хочу об этом сейчас разговаривать.

— Мне плевать, что ты хочешь, Адам, — грубо ответил Ягве, — Меня волнуют твои действия. Чего ты хотел добиться?

— Ты говоришь об этом так, будто знаешь, ЧТО я сделал, — Адам попытался сесть, но слабое тело не было способно удержать себя, — К чему эти вопросы?

Давета раздражало, когда отец начинал опросы. Ему стоило идти не в учителя, а в Судьи или в отделение предотвращения противозаконных действий (ОППД), где работала Лизи. Они бы там спелись.

Тон Давета-старшего убивал любое желание общаться с ним. Он обвинял собеседника в первые секунды, не давая возможности оправдаться. А что ещё хуже, невиновный чувствует себя виновным и порой может признаться в том, чего не совершал. Обычно подобные беседы заканчивались ссорами, где Адам не мог терпеть обвинений от собственного отца. С годами сын превзошёл отца, научившись уходить от разговора без последствий.

— Я хочу понять тебя, — ответил Ягве, — Насколько мне известно, эксперименты на себе не ставят.

— Плохо тебе известно, — огрызнулся Адам.

Мужчина, сидевший на стуле, промолчал. Злой взгляд сына обрубил желание допрашивать. Тогда он сказал в своё оправдание более мягким голосом:

— Я волнуюсь за тебя. Шутки с энергией опасны.

— Я знаю, — мужчина откинулся на спинку кровати, — Это было в порыве злости. Не больше.

— И этого оказалось достаточно, чтобы навредить не только себе.

— Что? Я кого-то…

— Ничего страшного не произошло, — вмешалась Ева.

— Но могло, — голос Ягве стал громче, — Я видел исходы, и повезло, что ты остался жив.

— Исходы? — повторил Адам, — Ты медитировал?

Видимо, был удивлён только он. Ева и Эль Давет стояли неподвижно, пока мужчина бегал глазами по окружающим его людям. Резкая головная боль прервала Адама, и он сжался в клубок, прижимая голову к коленям. Гудение пронзало. Сквозь него только отдалённо можно было услышать голоса присутствующих. Особенно голос Ягве.

Снова эти глаза. Снова уходящая от него энергия. Снова голоса, повторяющие одно ненавистное Адаму слово: «обычный». Он начинал терять себя, своё прошлое, мысли. Вокруг были только потоки энергии и красный свет, проходящий сквозь его тяжёлое тело, которое с каждой секундой становилось сложнее держать. Адам утопал, теряя последний свет.

14