Последний американец (СИ)

И снова чистое небо не несёт в себе никаких скрытых и явных угроз. Можно снова без страха взирать на эти чистые спектральные цвета волокон газовых туманностей, мохнатые комья света, новорожденных голубых звёзд, пробивающих своим излучением окружающие их туманности — останки их творения. Можно и просто смотреть на бесчисленные мерцающие в ночи острые огоньки далёких звёзд уже чётко зная, что там нет врагов, нет того жуткого Зла, которое вот вот упадёт тебе на голову. В виде ли спятившего от страха за свою цивилизацию псевдоарахнида, или не менее опасного, двинутого на жажде приобретения чужого и рабов, представителя цивилизации Ёс.

Псевдоарахниды, резко остановились и вообще убрались из чужих пространств. Сейчас они залечивают раны от столкновения с Ёс, от вызванной ею катастрофы. И по их же уверениям, воевать ещё с кем — либо не собираются. Да ещё и виноватятся…

Ёс же как планета перестала существовать.

Вместе с ней погибла и та часть десанта с «Пегаса», что не успела уйти из — под удара Къери. Но остались те, кого как кукушки подменили Ирби и теперь находились в составе экипажа «Пегаса». Как пассажиры. Они все изъявили желание отправиться туда, откуда пришёл «Пегас» — на Каллисто. Не в какие — то колонии уходить.

Неизвестно по какому ещё критерию Ирби отбирали кандидатов на замену. Но внезапно оказалось, что это тоже не просто люди. А люди действительно серьёзно отличающиеся от общей, стремительно загнивающей массы людей Ёс. Многие из них несли в себе боль от столкновения с этой самой гнилью. Поэтому у психоскульпторов «Пегаса» резко прибавилось работы.

Однако, всех этих бывших жителей Ёс объединяло одно качество. Ускользавшее от восприятия и тех, кто был когда — то на Ёс их соседями и друзьями, а так же часто и самих Каллистян.

От первых это качество ускользало по той причине, что было слишком чуждо для них. От вторых наоборот, потому, что было слишком привычным. И это качество можно было выразить фразой: «У них крылья в душе».

Те самые крылья, что поднимают ввысь. То, что по настоящему делает человека человеком — разумным существом Вселенной, а не свиньёй, зарывшейся по самые уши в корыто отрубей и поэтому не видящее и не могущее увидеть звёзд над головой. Впрочем не только из — за этого… сами эти бывшие ёсовцы говорили, что всё общество там, на Ёс было пронизано низменным. У большинства это самое чувство — тяга к прекрасному, к тайнам вселенной, к чистоте души — была давно либо атрофирована, либо тщательно вытравлена.

Были ли люди из тех, кто сейчас выжил, кто хотел бы возродить «американскую нацию и культуру»? Таких не оказалось. Поэтому Джонни так и остался истинно последним из американцев.

Даже те, кого он знал, затерялись в безднах пространства. Звездолёты, посланные на планету эвакуации ещё долго будут пробираться по подвалам Вселенной, через это Великое Ничто, до цели. По самым скромным прикидкам, им ещё год предстояло туда лететь. И перехватить их было уже либо невозможно, либо бессмысленно. Даже если они на свои несовершенные передатчики поймают короткое послание, рассылаемое всеми выжившими цивилизациями местного кластера. Большинству из этих звездолётов — беглецов только и оставалось, что только идти вперёд. Обратно было уже дальше. А значит и невозможно. Вот так и развела судьба Джонни с последним из тех, кого он знал, с кем учился, кого когда — то любил, кто его кинул и увлёкся очень яркой и, как впоследствии оказалось, запредельно необычной личностью.

Карменсита Ибаньес вела свой звездолёт, свой «Индевор», туда, где она обретёт свою новую Родину. Уже навсегда. И также как и Джонни, потеряв то, что так сильно, всей душой, хотела «получить в собственность».

Возможно, она там, на той самой планете уже до конца своих дней будет с тоской смотреть на далёкие звёзды, ставшие для всех беглецов недосягаемыми. Звёздами, подарившими ей всё, и отобравшими у неё почти всё. Ей можно было только пожелать найти своё утешение.

Карменсите было всё — таки легче, чем Джонни. Она была среди своих. Это не Джонни, которого по большому счёту уже никто из местных бы не принял. Ему только и оставалось, что идти туда, куда идёт этот фантастический звездолёт с Каллисто, прибывший из жуткой звёздной дали, от тех, кого его же предки также чуть не убили.

Тем не менее Джонни уже не одинок. К нему прицепились сразу несколько учёных социоинженеров «Пегаса» и как минимум друзей у него прибавилось. Даже Сергей Сотников, сохранивший почти всю память Диего Гонсалеса и то не держал на него зла. Правда, о самом, истинном Диего Гонсалесе, этого сказать было невозможно.

Тот, поднявшись из анабиоза и сохранив свой возраст, до сих пор смотрел волком на очень повзрослевшего Джонни. Джонни от этого было только ещё более неуютно. Но деваться было некуда. Именно здесь он был хоть как — то но среди людей, которые его принимали. На выжившие колонии ему дорога была закрыта. По понятной причине.