Последний американец (СИ)

Практика она груба и вот прямо здесь…

Первое, что следовало из вышеприведённых соображений, это что сержанты в Лагере будут ломать личность новобранцев. Грубо ломать. Вдребезги.

Эта ломка была главной опасностью Армии Ёс для Сергея. Хотя само предвкушение того, что он увидит воочию вот это, хоть и малоэстетичное, но всё — таки действо, направленное на излечение от индивидуализма, сильно его интриговало.

Не так, чтобы делать его безрассудным. Но ведь сейчас и здесь он сам как прогрессор, ничего не мог сделать. Он пока для этого общества никто. Надо было подняться на следующие ступеньки в нём, чтобы хоть что — то от него стало зависеть. А пока стоило подготовиться к глухой обороне. К защите от слома.

Командование Лагеря не подвело его ожиданий.

Уже следующий день после прибытия они сделали очень «весёлым» для новобранцев.

Начать хотя бы с того, что выспаться после длительных переездов новобранцам не дали — подняли до восхода солнца.

Среди ночи Диего — Сергея буквально выбросил из кровати дикий рёв. Он сразу и не понял, что это. Стоял в защитой стойке, босой на земляном полу и лихорадочно соображал, что это могло бы быть. На сирену похоже не было. Но уже через секунду ощутил, что в этом рёве присутствует некий ритм. Ещё через секунду он понял, что играют какой — то военный марш.

А рёвом он показался потому, что в этом Лагере очень сильно сэкономили на звуковоспроизводящей аппаратуре, потому за хрипом и скрипом большая часть мелодии просто потерялась. Впрочем, не содержание и никакие другие качества сего произведения не были в данный момент важны. Главное, эта музыкальная жуть была предназначена для подъёма новобранцев, которые не смотря ни на что, продолжали нагло дрыхнуть, натянув на головы одеяла и заткнув уши. Сообразив что к чему Диего — Сергей быстро оделся и выскочил наружу из палатки.

На выходе он чуть не сшиб некоего злобного субъекта в форме младшего офицера. Оба обоюдно шарахнулись друг от друга. Причём офицер бросил несколько удивлённый взгляд на Диего прежде чем нырнуть в палатку из которой тот только что выпрыгнул.

На плацу, в свете зари его встретил лишь один поджарый сержант.

Тот прохаживался вдоль линии, начерченной для тупых новобранцев прямо по грунту и, как было видно пребывал в благодушном настроении. Холодный воздух его не трогал, в отличие от привыкших к комфорту новобранцев, но когда он увидел перед собой Диего — вздрогнул. Явно не от холода. От неожиданности.

Сфокусировал глаза, принял подобающий зверский вид и кинулся в атаку на курсанта.

— Кто такой? Имя!

— Гонсалес, сэр! — браво ответил Диего, вспоминая литературный шедевр полуторатысячелетней давности, где был описан один такой персонаж, в армии, что косил под идиота. Диего вдруг стало очень сильно охота проверить, а вот здесь это как пройдёт?

— Что, самый умный и правильный? Смиррна!

— Стараюсь, сэр! Соответствовать, так — сказать, с-сэр!!! — тупо гаркнул Диего ещё более вытягиваясь по стойке смирно.

— Много болтаешь курсант!

— Виноват сэр!

Сержант подозрительно хмыкнул и обошёл наглого курсанта кругом.

— И что ты ещё умеешь, кроме как браво орать «виноват с-сэр!»? Чему тебя ещё дома научили?

— Драться сэр! — с идиотическим энтузиазмом заявил Диего.

— Ах ты ещё и драться умеешь! — почти ласково произнёс сержант, многозначительно разминая пальцы. — и каким стилем ты владеешь? Какой предпочитаешь?

— Уличный стиль, сэр! Я ему учился.

— Да чему вы вообще можете обучиться на улице… — презрительно бросил сержант, сделал два шага назад и стал в боевую стойку. — А ну давай, нападай как можешь!

Сержант решил сбить с новичка апломб самым прямолинейным способом. Показав, что здесь он никто а его умения, приобретённые до Армии, тут ничего не значат. Да и поколотить слегка этого зазнайку стоило.

— Но… сэр! — оторопел Диего.

— Считай это учебным боем курсант! — многозначительно произнёс он. — И вообще, если сможешь хоть раз меня ударить — будешь командовать этими остолопами. Ясно?

— Да, сэр! — также придурковато ответил Диего и стал в стойку.

Зря сержант затеял это. Через пол минуты он получил самым пошлым образом в ухо, откатившись на несколько метров и став на ноги уже совершенно иными глазами глянул на «наглого латинос». По глазам было видно, что настроение у него резко испортилось. Он огляделся по сторонам. В ближайшем и дальнем радиусе каких — либо курсантов ещё не было видно. На лице чуть ли не крупными буквами читалось раскаяние за потерю бдительности и очень скверная судьба тех, кто сейчас будет вышвырнут из палатки. То есть тех самых балбесов, что опоздали к построению и, как видно, к представлению.

Диего — Сергей изобразив на лице сильное раскаяние меж тем внутренне посмеивался.