Последний амулет Блаватской

– Сейчас расходимся в разные стороны. К вечеру я тебе позвоню. Будь на телефоне.

– Есть.

Дома у Серафимы все валилось из рук, она то и дело думала о Гуджарапе… Откуда у него такая восхитительная уверенность, что все будет хорошо? Он как будто бы знает наперед: что было, что будет, что произойдет. Мне бы такую уверенность, подумала про себя Серафима. Как часто я не решаюсь сделать последний шаг. Я начинаю все продумывать, взвешивать, выдвигать аргументы: про- и контра. И часто отступаю, потому что принимаю решение… не решать. А Гуджарап не такой. Он знает, чего хочет, идет напролом, его не интересует чье-то мнение, ему не важно, что о нем подумают. Он решил – и точка! Если бы я была такой в начале моего жизненного пути, судьба сложилась бы по-другому, подумала Серафима. Я не пряталась бы в своей скорлупе, пытаясь отгородиться от всего мира, не боялась бы его, а шла навстречу. Да, у меня были сложные обстоятельства – у меня на руках после гибели родителей осталась сестра, но это не оправдание, это бегство… от самой себя. Я и психологией занялась, чтобы лучше понимать собственное «Я». Любой поступок требует смелости, нужно не бояться рисковать, совершать ошибки. Ведь самая страшная ошибка – топтаться на месте, когда ты понимаешь, что ничего не делаешь, чтобы изменить свою судьбу и сложившиеся обстоятельства.

Леонард позвонил через час. Серафима жарила котлеты, прислушиваясь к телефону. «Гордость морей» немного подувяла от зноя, и она сбрызнула листья водой.

– Ну что? – без всякого предисловия сказал Гуджарап. – Что делаешь?

– Жарю котлеты.

– Тогда скоро буду. – И прежде чем она успела что-то сказать, дал отбой.

Едва войдя в квартиру, он выпалил:

– Едем завтра. Летим через Стамбул.

– Я была там.

– И как?

– Норм.

Не говорить же, что в Стамбул она поехала по рекомендации одной знакомой, которая расхваливала отдых «все включено» с таким жаром, словно много лет работала в рекламной компании. По правде говоря, ей не хотелось ни в какой Стамбул. Поехать бы куда-нибудь в среднюю полосу, слушать стрекотание кузнечиков и собирать малину. А тут вот… Стамбул! Но знакомая говорила и говорила, надо было сказать решительное «нет», но Серафима постеснялась. И решила полететь в Стамбул…

– Ясно. Собираться долго?

– Да нет. Почему долго?

– А где котлеты?

– На кухне… а где же им еще быть?

– Готовить ты умеешь!

– Ты определил это по запаху? – В ее голосе прозвучала ирония.

– Представь себе – да. По запаху сразу можно определить искусство повара. Чем выше искусство, тем сложнее запах еды, вкуснее пища. По-моему, взаимосвязь налицо.

Остаток вечера Гуджарап рассказывал о своих приключениях. Серафиме казалось, что он здорово приукрасил действительность, но различить, где правда, а где выдумка, она не могла. Незаметно она уснула. Проснувшись, обнаружила себя на кровати, к тому же укрытой одеялом. Леонард сидел в кресле и дремал. Как только она встала, он открыл глаза.

– Проснулась?

– Сколько времени?

– Нам скоро выходить.

– Уже?

– Ну, позавтракать успеем. Кстати, я уже приготовил завтрак, пока ты спала. Его нужно только подогреть.

Приготовленным завтраком оказалась яичница с беконом, помидорами и зеленью. Казалось бы, чего особенного! Все ингредиенты знакомы. Но вкус – не оторваться!

– Тебе нужно открыть свой ресторан.

– Когда-нибудь… кто знает… – с насмешкой сказал он.

Серафима приготовила кофе. Подала его в маленьких чашках. Леонард откинулся на стуле и посмотрел на нее, прищурившись.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю?

– Конечно, нет.

– Я уже представил нас на берегу Лигурийского залива. В кафе. Мы смотрим то в воду, то друг на друга, то в свои тарелки. – Это получилось так комично, что Серафима рассмеялась.

– Хорошее настроение с утра. Это замечательно. Тебе полчаса на сборы. Управишься?

– Не сомневайся!

Когда Серафима побросала все необходимое в небольшую сумку, она обвела комнату взглядом и сказала:

– Теперь нужно присесть на счастливую дорожку.

– Ты сомневаешься в хорошем финале?

– Ничуть, но примета есть примета.

В самолете ее все время клонило в сон, и она с трудом удерживалась, чтобы не положить голову на плечо мужчины. Это было бы неприлично. Как будто она навязывается ему. Ее голова предательски клонилась, но в последний момент она стряхивала с себя дрему, вздрагивала и чуть виновато смотрела на него. Она услышала тягучий голос Леонарда:

– Первый раз вижу такую упрямицу, я, может, сам хочу, чтобы ты прикорнула на моем плече. Расслабься – мы же почти на отдыхе.

При этих словах Серафима действительно расслабилась и наконец-то задремала на плече Леонарда, который, наверное, в душе посмеялся над ней.

Проснулась она от того, что кто-то легонько тряс ее за плечо:

– Вставай, красавица, проснись.

– Я не… – хотела сказать Серафима «красавица», но вовремя осеклась, понимая, что это прозвучало бы слишком смешно.

– Для меня ты всегда будешь красавицей. Привыкай!