Последний аргиш

Дагай добрел до своего места в ту минуту, когда Боской яростно рвал зубами успевший обуглиться кусок оленины и опрокинул чайник.

«Давно не ел Боской», — с сожалением подумал человек и в ту же минуту бросился к псу. Собрав остаток сил, человек рванул кусок мяса из собачьей пасти, Боской огрызнулся и больно вцепился в руку.

— Боской, назад, отдай! — крикнул человек.

Пес опешил, и, улучив момент человек с удовольствием откусил первый кусок горелого сверху, сырого внутри мяса. Он глотал его большими кусками, а пес смотрел не отрываясь, и глаза его наливались злобой.

Человек не видел ничего вокруг, и пес грозно зарычал, пригнулся и прыгнул. Щелкнули зубы, но человек успел откинуться назад. Снова пес готовится к прыжку, а человек ничего не видит, человек ест.

Боской прыгнул и сбил Дагая наземь. От неожиданности Дагай выронил мясо и, увидев, как собака подхватила оставшийся кусок, яростно подтянул ружье, не раздумывая, сунул первый попавшийся патрон и направил дуло на Боскоя.

Боской оторвался от куска и прижал уши. Он так делал всегда на охоте, когда сенебат поднимал ружье. Он был хорошим охотничьим псом.

— Ладно, ешь Боской.

Дагай положил ружье и выпил из чайника остатки воды. Голод не проходил.

Боской покончил с олениной, виновато поджав хвост, подошел к Дагаю и жалобно заскулил.

— Больше ничего нет, Боской. Ничего нет, только мука и сахар.

Дагай оторвал новый кусок тиски и бросил ее в костер.

Пробившееся сквозь черный дым искристое пламя ярко осветило мрачный в наступивших сумерках чум.

Боской жадно потянул носом и крадучись подполз к белому свертку из материи, который так и лежал с гагарьим мешком. Пес обнюхал сверток и, схватив его, поднес Дагаю. Тот недоуменно взял. Тяжеловат сверток. Положил рядом с собой. Боской вновь схватил сверток и поднял его к лицу сидевшего хозяина.

— Ну, что ты, Боской?

Дагай нехотя стал разворачивать материю. Оказалось, что в большом белом куске материи было еще два разных по величине свертка. Который побольше Дагай отложил в сторону, но пес, урча, ткнул носом в него. Дагай развернул его.

Желтоватый брусок медвежьего сала выпал на колени.

— Токуле! Отец, пришедший медведем… — горестно выдохнул Дагай. — Токуле… — повторил Дагай и стал лихорадочно искать клочок газеты с портретом отца.

Возня Боскоя с другим свертком привлекла внимание.

— Боской, дай!

Влажный от пота газетный листок прилип к ткани свертка. В нескольких местах зубы Боскоя повредили портрет, но даже при тусклом свете костра вновь видны черты отца.

Дагай бросил в огонь кусок бересты. Стало светлее, и из маленького просалившегося тем же медвежьим салом свертка выглянуло востроносое, с выпученными глазами лицо Дочери ночи.

Дагай попятился, вздрогнул: так вот что оставил ему сенебат!

— А-а-а! Чтобы ты сгорела, проклятая!

Он швырнул куклу в разгоревшийся костер и испугался — ждал, что сейчас загремит гром, расколется земля, повалятся деревья.

В дыму костра промелькнули выпученные глаза Дочери ночи, пламя вскинулось, и вскоре от свертка ничего не осталось.

А за чумом все тихо. Встала яркая луна. Созвездие Сохатого перешло на северную часть неба. Полночь…

*

Созвездие Сохатого, Дорога Альбы, Вечерняя звезда — так называют кеты светила звездного неба.

По звездам человек отсчитывал время, по планетам вел счет годам. Он не только боготворил голубой и черный свод, не только в пору тягот обращался к нему с мольбой, но и посвящал ему свои мечты, дарил ему свои земные сказки, слова ласки, поэтическое настроение. Через многие тысячи лет пронес человек мечту о небе.

Семь звезд, соединившихся в яркий ковш Большой Медведицы, кеты называют Сохатым. Всмотритесь в ночное небо, и вы увидите у второй звезды «рукоятки ковша» еле заметное мерцание ее далекой сестры, это не просто звезда — это охотничий котелок.

А дело было так.

В голодное время разные народы гоняли по тайге лося — сохатого. Далеко убежал зверь от людей, отстали все народы, только три человека вот-вот настигнут добычу.

Совсем близко от сохатого бежит кет, он уже выпустил стрелы, они поразили зверя. На ночном небе прямо против второй звезды «дна ковша» видны эти стрелы — две группы звезд. Три звезды в каждой группе, две сзади и почти рядом, одна далеко впереди — оперенье и наконечник стрелы.

Вторым за кетом спешит селькуп — это он уже приготовил котелок, чтобы поесть жирной сохатины.

Третьим бежит эвенк, он поотстал, он возвращался назад за котелком.

Но так сначала было на земле, а не на небе. Только когда охотники убили сохатого, разделали его тушу, разожгли костер и стали ждать жаркого, они посмотрели на небо и увидели, что звезды переместились и стали картиной, рассказывающей об их охоте.

На бледно-сером весеннем небе ночью пропадают почти все звезды, их свет не освещает земли Севера, и только одна яркая звезда не гаснет под лучами зари — Вечерняя звезда, во многих других странах ее называют Венерой. Вряд ли кто скажет, в каком из этих двух названий больше поэзии.