Последний атаман Ермака

– Твоя истина, князь Андрей! Бориска и в прежние времена норовил от ратных походов уклониться, все время в Москве на хозяйственных делах оставался. Даже не мыслю увидеть его верхом на коне да с саблей в руках в первом ряду конной атаки! Зато по части всякого хитросплетения лисья натура у Бориски, потому он и уцелел после избиения главных опричников! Даже когда родитель его жены Малюта, он же Григорий Лукьяныч Скуратов-Бельский, первейший палач подменного царя Ивана, поплатился жизнью, был убит своими же осенью семьдесят второго года во время осады крепости лайды, где и мы с твоим родителем князем Иваном были. А он, Бориска, увернулся-таки от петли альбо от топора московского ката! Так где атаман Матвей?

Андрей Иванович встал из-за стола, неслышно ступая по толстым коврам прошел к двери и, словно проверяя, нет ли подслухов у порога, резко толкнул дверь – коридор был пуст. Князь прошел в конец коридора, у лестницы остановился и крикнул вниз стоявшему там дворовому отроку:

– Федотка, пришел ли Тихон с гостем?

– Пришел, батюшка князь Андрей Иванович! Велишь позвать наверх?

– Позови, да подай нам свежего хмельного меду!

Внизу послышались негромкие голоса нескольких человек, а через минуту наверх по лестнице поднялся Матвей Мещеряк. В короткополом голубом кафтане, без опояски – саблю пришлось оставить в прихожей вместе с длинной шубой: княжий посланец Тихон упредил, чтобы атаман оделся так, будто он истинно московский житель, а не ратный человек, идущий на подворье князя Шуйского, хотя имя своего хозяина Тихон так и не назвал.

– Проходи, атаман Матвей. Тихон, не приметил ли ты чьих любопытных глаз, идучи домой? – поинтересовался князь Андрей. На это Тихон сказал, что по дороге к княжескому подворью никто из доглядчиков Годунова им не попадался.

– Я почти всю челядь Годунова, кроме стряпух, вестимо, в лицо знаю, таких нам не встретилось, – пояснил расторопный Тихон, одергивая на себе несколько просторный, князем подаренный красный кафтан. – Какова воля твоя будет, князь Андрей Иванович?

– Покудова ожидай зова внизу. После нашей беседы отведешь атамана к месту житья ради бережения по вечернему времени. Входи, Матвей, гостем желанным будешь. Должно, голова вспухла не знаючи, к кому именно в гости тебя пригласили, так? Или болтливый Тихон сказывал, у кого из московских князей для покорителя Сибири приготовлена кружка хмельного меду, не то что у правителя Бориса Федоровича не нашлось ласкового слова тебе сказать, ладно на плаху головушку твою не приказал положить за уход из Кашлыка!

Матвей, приходя во все большее удивление от таинственности, которая начала сгущаться вокруг него, ответил, успокаивая хозяина подворья:

– Ваш Тихон и словом не обмолвился, к какому хозяину он ведет меня на кружку меда, ежели таковая действительно будет поставлена перед моими глазами; не хвалю мед разливши, а хвалю распивши. Но что к большому боярину меня приглашают – о том упредил. – С этими словами он вошел в горницу, где из-за стола навстречу ему поднялся боярин – высокий, плечистый, с седеющими волосами до плеч, с явно укоренившейся осанкой ратного человека.

– Знакомься, атаман Матвей. – это мой гость и родственник князь Иван Петрович Шуйский, воевода на государевой службе. А меня зовут Андреем Ивановичем, тако же князь Шуйский, хозяин подворья.

– А-а! – только и вырвалось у пораженного Матвея, потом он, извиняясь, с поклоном обратился к старшему из князей: – Как же! Всем казакам атамана Ермака Тимофеевича при осаде нашими войсками Могилева и в сражении под Псковом хорошо ведомо имя воеводы Ивана Петровича Шуйского, который оборонял Псков от армии Стефана Батория!

Князь Иван с улыбкой указал рукой место за столом. Матвей снял головной убор и перекрестился на богатый иконостас, сел на лавку. Рядом сел и хозяин подворья. Отрок Федотка принес три кружки хмельного меда, поставил на стол расписную миску с мочеными яблоками, ломти белого хлеба, отварное мясо, очищенные луковицы, забрал две пустые кружки и ушел.

– Шутят у нас на кружале, что пил бы на полтину, да нет и алтына, без соли да без хлеба – худая беседа. Угощайся, атаман, с мороза мед в самую пору!

– Благодарствую за доброе слово, князь Андрей Иванович, – откликнулся на приглашение атаман Матвей, беря тяжелую объемистую кружку. Он сделал три больших глотка, похвалил мед и, глядя в лицо старшего князя, продолжил прежде начатую речь:

– А еще нам памятны твои, князь Иван Петрович, ратные доспехи, которые ты подарил нашему атаману Ермаку Тимофеевичу. В них он и был в последнем походе по Иртышу.

– Жаль, что те доспехи не уберегли славного атамана! Хотел бы я встретиться с ним вот так, за кружкой хмельного меда, было бы о чем поговорить. К тому же, при псковском осадном сидении со мной было пять сотен славных донских казаков. Может, кого-то из них и ты, атаман, знаешь. Поведай нам, как шло покорение Сибири, какие ратные дела были у казаков с ханом Кучумом? Пей мед, ешь без стеснения, да сказывай неспешно о сибирском походе.