Последний автобус на Вудсток [СИ]

Маргарет сама прекрасно понимала, что они становятся чужими. Её ли это была вина или Бернарда, какая разница? Иногда хотелось бросить всё, уехать далеко-далеко и начать новую жизнь. Конечно, это были всего лишь мечты. Приходилось с собой бороться и выкидывать дурные мысли из головы. Разрыв мог произойти только при несчастных обстоятельствах. Так что же ей, дожидаться каких-то несчастных обстоятельств? Но случись несчастье — она уж точно его не бросит, не смотря ни на что.

Маргарет протерла краны над раковиной, зажгла сигарету и отправилась посидеть в столовой.

В гостиную не пошла, потому что там дети орали и ссорились.

Она взяла книгу, которую в этот день читал Бернард «Эрнест Даусон. Избранное» Кажется, они в школе это проходили. Полистала и нашла тот стих, что учили всем классом. Наизусть и сейчас помнила.

Громче музыка играй, и вина подайте крепче!
Но закончен праздник, жаль,
и уже погасли свечи.
Чёрной тенью ночь пришла, принесла с собою страсти.
Ну, а мне уж не нужна,
не в моей все это власти.
Целоваться бы в ночи, губы в плен отдать красотке.
Поздно, Синара, прости….

Так, что бы это значило?

Бернард всю жизнь изучал поэзию. Но они не разговаривали на эту тему, потому что она никогда ни о чём таком не спрашивала.

Наверное, он встречается с другой женщиной раз в неделю. Догадывалась ли она? Ну, может и замечала что-то в последний месяц. А может, он встречается уже полгода? Или год? Или того больше. И не с одной?

У Маргарет башка начала раскалываться. Она уже и так цитрамону напилась.

Ну и пусть болит! Какой кошмар!

Голова просто кругом шла.

Стрижка кустов, яйца в мешочек, Эрнест Даусон, Бернард, странное напряжение в отношениях в последние четыре дня. Ужас!

Что же делать?

Так не может больше продолжаться.

Вошёл Бернард.

— У меня руки отваливаются!

— Все доделал?

— Закончу утром. Всё из-за этих противных ножниц. Совсем тупые!

— Мог бы отдать их заточить.

— Чтоб они их там полгода точили, да?

— Ну, ты и скажешь.

— Закончу утром.

— Утром дождь обещали.

— Ну и хорошо. Для лужайки. Хороша, как в Абиссинии, да?

— Ты же там никогда не был, в Абиссинии!

Разговор не клеился. Бернард направился к письменному столу и достал какие-то бумаги.

— Думал, ты телик смотришь.

— Дети меня там достали.

Бернард бросил на неё быстрый взгляд. Сейчас заплачет.

— Нет, — сказал он, — ты хочешь совсем другое сказать.

Он посмотрел на Маргарет с печальной нежностью.

Маргарет, его жена!

Иногда он так бездумно вёл себя с ней, так бездумно!

Он подошёл и положил руку ей на плечо.

— Никакого терпенья на них не хватит, да? Но не стоит так уж расстраиваться. Все дети одинаковые. Скажу тебе, что….

— Да ладно уж, не стоит. Ты уже столько всего успел наговорить. Теперь мне всё равно. Да пошли они все куда подальше — и ты вместе с ними!

Она зарыдала и выбежала из комнаты. Он слышал, как она вбежала в их спальню, как плакала там со всхлипами.

Он схватился за голову.

Надо что-то делать. Не откладывая в долгий ящик.

Сейчас он мог потерять всё.

А, может, уже потерял.

Может, всё рассказать Маргарет?

Не простит.

А полиция?

Он им почти всё рассказал. Почти.

Он взглянул краем глаза на книгу Даусона, на открытую страницу.

Понял, что Маргарет читала, и прочёл тот же стих:

Куплен томный поцелуй.
Сладок он, горяч и страстен.
Утром встал я непричастен.
Вечно верен,
не горюй.

Да, сладок он был, и нечего притворяться, что не сладок. А теперь — горькая оскомина.

Хорошо, если бы всё давным-давно закончилось.

Быть свободным от паутины лжи и вранья, что он наплел вокруг себя.

Однако как приятно было думать о радостях тайных встреч.

Совесть. Проклятые угрызенья совести.

Понятия морали, вдолбленные со школьной скамьи.

И не избавишься.

Нельзя сказать, что он был рьяным прихожанином, но с детства верил, что цена греха — смерть.

Хотел бы он избавиться от чувства вины и раскаяния.

Помнил, как в школе в классе читали молитвы:

…Омыеши, и паки снега убелюся…

Но сейчас он совсем не в состоянии был молиться.

Душа усохла.

Так была теперь забита голова ненужными никому знаниями, что там произрастал один цинизм.

Сам он в теологии был мастак, во всяких там теориях, построениях, парадоксах и спорах.

Он подошёл к окну, выходящему на тихую дорогу.

В доме напротив зажгли свет.

Пара человек прошла под окнами.

Сосед вывел собачку прогуляться.

Водитель пытался развернуться.

Когда-то он учил Маргарет водить.

Сейчас у нее собственная машина.

Он ещё постоял у окна.

Кажется, знакомое лицо промелькнуло на улице. Но точно он прохожего не вспомнил.

Интересно, кто это и куда идёт. Человек свернул на Чарлтон Роуд.

* * *

Когда Морс проходил мимо, он тоже размышлял, что же ему делать.

Разделаться с Дженифер прямо сейчас?