Последний барьер

Роль паутины для них играли всё те же Гордии. Это их многочисленные щупальца скрутили моих товарищей по рукам и ногам и удерживали их в вертикальном положении. Больше всего меня волновало то, что Умник сделал с Пожарским. Если пленить Динару и Жорика, опутав их стальными тросами, было легко, то для обуздания «жжёного» сталкера связывание являлось лишь полумерой. Мигрант, которому Талерман это поручил, вроде бы ничем не отличался от своих собратьев. Кроме, пожалуй, того, что между его спутанными в клубок волокнами то и дело пробегали электрические разряды. Чего я не наблюдал на Гордиях, схвативших Арабеску и Чёрного Джорджа.

— С господином Мерлином всё в относительном порядке, если ты хочешь меня об этом спросить. — Умник прочёл мои мысли, заметив, как я пристально рассматриваю Семёна и его искрящегося конвоира. — Да, конечно, ему сейчас больнее, чем остальным. Но у меня не было иного выхода, ведь он отказался дать мне слово, что не станет использовать против нас свою «магию». Пришлось приказать Гордию проткнуть его в нескольких местах шипами. Затем, чтобы напрямую подключиться к системе питания имплантов Семёна и выкачать из них всю энергию. Процедура не смертельная, но, как я уже сказал, довольно болезненная.

Сам Давид Эдуардович, заложив руки за спину, неспешно прохаживался перед пленниками взад-вперёд. Выглядел он так, словно читал лекцию студентам, а не поджидал идущего к нему человека со взведённым револьвером. Умиротворённый вид создателя Исгора говорил о том, что он, как всегда, держит ситуацию под контролем.

Я остановился на полпути между «Кладезем» и смотровой площадкой, где обосновался Талерман со своими заложниками. С его позиции я, должно быть, выглядел маленьким, усталым человечком на фоне огромного, величиной с дом, аномального сооружения. И оружие в моих руках, которое я до этого всерьёз называл внушительным и грозным, казалось мне теперь всего-навсего безвредной игрушкой. А Умник его, как видите, и подавно не страшился.

— Не убивай их, — обратился я к Талерману. — Прояви, в конце концов, ко мне хоть немного уважения! Я сделал всё, чего ты от меня добивался. И даже больше! Я удрал оттуда, откуда ещё никому и никогда не доводилось сбегать — прямо из пыточного кресла самого Командора! Неужто не впечатляет?

— О да! И это было нечто совершенно потрясающее! — провозгласил Давид Эдуардович, победоносно воздев руки над головой. — Можешь не сомневаться: Хантер этот свой конфуз будет вспоминать даже на смертном одре… И чего же ты теперь от меня хочешь?

— Чего хочу? — Я кисло усмехнулся. — А сам не догадываешься?

— Да-да, конечно! — закивал Умник, состроив сочувственную мину. Лицемерный мерзавец продолжал надо мной откровенно изгаляться. И пусть, в отличие от товарищей, мои руки-ноги не были связаны и никто не отбирал у меня оружие, я ощущал себя немногим свободнее, чем пленники Гордиев. — Тебе хочется, чтобы я сдержал своё обещание и позволил вам беспрепятственно уйти отсюда. С моей стороны это и впрямь выглядело бы честно и благородно. Но, увы и ах, сейчас ваша банда находится не в том положении, чтобы требовать от меня какие-то уступки. Даже мизерные. Мне достаточно щёлкнуть пальцами, и через мгновение вас настигнет вполне заслуженная кара. — Талерман демонстративно поднял правую ладонь, сведя вместе большой и средний пальцы. И явно не для моего благословления, а для вышеупомянутого щелчка. — Рука прямо так и чешется сделать это. Свершить справедливое возмездие — невероятно мощное искушение! Надо иметь недюжинную силу воли, чтобы ему противостоять. Не могу назвать себя стойкой личностью. Я вполне обычный человек, зависимый от своих вредных привычек и слабостей. И всё же что-то меня сейчас останавливает.

— Может быть, это? — Я тоже поднял руку и ответил на жест Давида Эдуардовича более эффектным жестом: приставил ствол револьвера себе к виску.

— Да-да, ты совершенно прав. — Талерман посмотрел на свои сведённые пальцы, раздосадованно покачал головой и, рассоединив их, опустил ладонь. — Было бы большой ошибкой лишить тебя жизни, Мангуст. А особенно теперь, когда ты перешёл на мою сторону.

— Ложь! — вознегодовал я. — Я не клялся тебе в верности и не намерен становиться твоим прислужником! Ты обманом приковал меня к «Кладезю» и силой заставил участвовать в своих экспериментах!

— Разве? — изобразил удивление Умник. — Так уж и силой? Когда ты понял принцип автономных гиперпространственных перемещений и в полной мере оценил свои новые возможности, тебе не составило бы труда отправиться куда угодно. Однако ты предпочёл вернуться сюда. И это был твой абсолютно добровольный выбор, к которому я тебя не принуждал.

— Если бы я попробовал сбежать, разве ты не приказал бы «Кладезю» меня вернуть?

— Разумеется, приказал бы. Но ты ведь даже не попытался скрыться. И возвратился на «Альтитуду» сразу, как только я спустил тебя с поводка. Значит, тебе небезразлична жизнь твоих товарищей. И значит, ради них ты готов пожертвовать собственной свободой. Или всё-таки не готов?