Последний барьер

«Ладно, уболтал. Дашь отмашку, когда начинать», — с неохотой согласился я. Мерлин был прав: мы знали, на что подписываемся и что без риска никак не обойтись. И всем нам было бы очень обидно идти на попятную, столкнувшись на «Альтитуде» с первой же серьёзной трудностью.

Я передал свой дробовик и вещи соратникам — сейчас лишний груз будет мне только мешать. Затем расстегнул вышедший из строя ошейник — генератор наноплёнки, снять который у меня всё не доходили руки. Но выбрасывать его не стал. Ему ещё предстояло сослужить мне последнюю и весьма нетипичную для подобного устройства службу. После чего встал на выходе из нашего тоннеля так, чтобы одновременно держать в поле зрения и вход в соседний, и Пожарского. Проморгать его сигнал было недопустимо. Затея Семёна выглядела грубой шуткой, но без нашего с ним чёткого взаимодействия она не выгорит.

Тем временем Пожарский отправил нашу компанию вместе с вещами в бетонную нишу, где раньше находился пульт от ярусных ворот. Однако сам Мерлин не присоединился к нам, а подступил вплотную к стальной плите и упёрся в неё правой рукой. Левую он поднял вверх, судя по всему, восприняв мою просьбу об отмашке буквально. Что ж, чем нагляднее, тем лучше. По крайней мере для меня.

Как назывался этот фокус из арсенала «жжёных» сталкеров, мне неведомо, поскольку я наблюдал его на своём веку впервые. Вскоре после того как Пожарский возложил на ворота руку, они мелко задрожали. Да с такой частотой, что издаваемый ими грохот сливался в низкий, безостановочный гул. От него вибрировали стены и пол, находиться на котором стало не слишком приятно. Не знай я, кто виновник этого безобразия, решил бы, что на полигоне началось лёгкое землетрясение или бурение земных недр.

Спустя ещё немного времени в гул стали вплетаться потрескивания. С каждой секундой их слышалось всё больше и больше, пока наконец они не переросли в сплошной треск. А Семён так и продолжал стоять, не меняя позы, как будто вся эта какофония его совершенно не касалась.

Когда же по воротам, стенам и полу побежали первые трещины, я занервничал. Подземелье — не самое удачное место для подобных игр. Результат, к какому приведёт этот рукотворный сейсмический катаклизм, Мерлин нарисовал у меня в голове весьма живописно. Вот только где гарантия, что всё именно так и произойдёт? Я, между прочим, тоже умею фантазировать о будущем, разве что не обучен транслировать свои грёзы другим людям. Но даже будь я способен на это, вряд ли у меня хватило бы уверенности выдавать свои фантазии за серьёзные прогнозы.

Пожарский махнул мне рукой, когда растрескавшиеся ворота начали под давлением воды со стоном выгибаться наружу, а с потолка посыпались бетонные осколки. Что ж, пора! Очень надеюсь, что творец катаклизмов не ошибся в расчётах и всё пройдёт в точности так, как он задумал.

Моя роль в замысле Семёна не требовала от меня чего-то экстраординарного. Да и героической я бы её тоже не назвал. Плёвое дело для мартышки швырнуть кокос в спящего льва, а потом шустро взобраться на верхушку пальмы, куда разбуженный и обозлённый хищник уже не доберётся. Теоретически мои товарищи рисковали сейчас на порядок больше. Ведь если Мерлин вдруг оплошает и не защитит их, я могу остаться у ворот «Альтитуды» в полном одиночестве, без соратников, вещей и оружия.

Подбежав к соседнему тоннелю — на сей раз в открытую, не таясь, — я остановился напротив входа и с размаху метнул ошейник-генератор в Гордия. Который к моему появлению уже не лежал, распластавшись перед воротами. Заслышав шум, он, словно вышколенный пёс, сразу же принял сторожевую стойку: превратился в крепкий шар — идеальная форма для быстрого перемещения такого громилы по бетонному полу. Я был неприятно удивлён, когда мой импровизированный снаряд не стукнул мигранта, а был перехвачен им на подлёте. Одно из щупалец-пил, вырвавшись наперерез ошейнику, ловко проделось в него, будто палец в кольцо, и моментально разрезало его на несколько кусочков.

Слов нет: очень впечатляюще! Но аплодировать Гордию было некогда. Я полагал, что пока он поднимется с пола и бросится за мной, у меня будет небольшая фора, чтобы удрать. Теперь, когда бот-культиватор катился мне навстречу, а я едва осознал, что затея с его дразнением оказалась бессмысленной, ситуация грозила вот-вот выйти из-под моего контроля. Но что сделано, то сделано, и отступать от плана слишком поздно. Его реализация уже миновала ту стадию, когда наше злодейство ещё можно было бы отменить.

Щупальца мигранта выстреливали на полдюжину метров и могли одним ударом рассечь меня пополам. Помня об этом, я бросился прочь так быстро, как только мог. Но бежал я не обратно к товарищам, а на мост, что был перекинут через канал и служил единственной дорогой между причалом и входом на полигон. Сделанная из металла, раньше эта переправа предназначалась исключительно для техников, обслуживавших водозаборный коллектор. Сегодня же, когда он превратился в здешний порт, Умнику пришлось переоборудовать этот мост из пешеходного в грузовой, значительно расширив его и укрепив.