Последний барьер

Чувство страха у этих лошадей возникает при звуке бесшумного свистка, обычно применяемого для дрессировки собак. Лошади этот звук слышат хорошо, а человеческое ухо его почти не улавливает. Бесшумный свисток, следовательно, является идеальным решением; любой более заметный звук (например, футбольной трещотки) был бы вскоре обнаружен. Такой свисток Хамбер хранит в баре своего «бентли».

Я не знаю наверняка, как именно Эдамс и Хамбер запугивают лошадей, но у меня есть версия.

В течение двух недель я ухаживал за лошадью Мики (официальная кличка Метеорит), которую подвергли устрашению. В случае с Мики попытка закончилась неудачей. После трехдневного отсутствия он вернулся в конюшню с большими ранами на передних ногах и предельно расшатанными нервами.

Старший конюх объяснил, что раны на ногах появились из-за применения блистера. Но следов блистера я не обнаружил и считаю, что раны эти были просто ожогами, нанесенными открытым пламенем. Больше всего на свете лошади боятся огня, и очень вероятно, что Эдамс с Хамбером при «обработке» используют именно огонь, предваряя его появление свистом в бесшумный свисток.

Я свистнул в такой свисток, чтобы проверить, как поведет себя Мики. Рефлекс выработался у него меньше трех недель назад, но реакция была бурной и явной. Если желаете, можете провести такой же эксперимент с Шестиствольным.

Эдамс и Хамбер подбирали неплохих с виду лошадей, которые, однако, никогда не выигрывали: на мощный финишный рывок у них не хватало пороху. Таких лошадей, разумеется, немало. Они покупали их по одной за умеренную цену, вырабатывали у них рефлекс — страх, вызываемый определенным звуком, — а потом спокойно перепродавали.

После продажи лошади с таким встроенным ускорителем Эдамс и Хамбер ждали, когда она будет участвовать в облегченном стипль-чезе на одном из ипподромов: в Седжфилде, Хейдоке, Ладлоу, Келсо и Стаффорде.

Полагаю, выбор пал на эти круги потому, что на них очень длинные финишные прямые, и охваченная паникой лошадь может лучше использовать возросшую энергию. Часто лошади брали последний барьер четвертыми или даже пятыми, и им требовалось время, чтобы перегнать лидеров. Если же к последнему барьеру лошадь была безнадежно позади, Эдамс с Хамбером просто не свистели в свисток, теряли поставленные деньги и ждали следующего раза.

Облегченные стипль-чезы выбирались, на мой взгляд, потому, что в них очень мала вероятность падения лошади, к тому же победители почти всегда переходят к новому хозяину.

С первого взгляда может показаться, что такой план был бы более надежным в гладких скачках. Но в гладких скачках меньше путаницы, потому что лошади переходят из рук в руки довольно редко.

Ни одной из лошадей этот «супердопинг» не давался дважды, по простой, по-видимому, причине: если лошадь после свистка не получает ожогов, рефлекс может ослабнуть. На ее реакцию уже нельзя положиться, ставить на нее рискованно.

Все одиннадцать лошадей выиграли при очень неравных ставках, от 10 против 1 до 50 против 1. Полагаю, ставки Эдамс и Хамбер делали очень разумно, у разных букмекеров, и их крупные выигрыши никому не бросались в глаза. Я не знаю сколько наживал на каждой скачке Эдамс, выигрыши же Хамбера составляют от тысячи семисот до четырех с половиной тысяч фунтов.

Все данные по прошедшим «обработку» лошадям (не только победившим) содержатся в голубой папке, которая лежит в третьем ящике среднего картотечного шкафчика в конторе Хамбера.

Как видите, в принципе план довольно прост. Они приучают лошадей, что за свистом в бесшумный свисток всегда следует огонь, а потом, когда во время скачки лошадь берет последний барьер, свистят в него.

Никаких наркотических средств, никакого механического воздействия, никакой помощи от владельцев, тренера или жокея. Очень мало шансов на разоблачение, потому что связь Эдамса и Хамбера с этими лошадьми очень туманная и далекая.

Стэплтон, однако, заподозрил их, и я абсолютно уверен, что они его убили, хотя никаких доказательств у меня нет.

Они не знают, что ведется расследование, и чувствуют себя в полной безопасности. В ближайшие дни они собираются провести операцию «Страх» над лошадью по кличке Кандерстег. У Хамбера я больше не работаю и сейчас пишу этот отчет, одновременно ведя наблюдение за его конюшней. Я собираюсь поехать за фургоном, в котором повезут Кандерстега, и выяснить, где и как проводится обработка огнем".

Я отложил бумагу и взял в руки бинокль. Конюхи, как всегда во время вечерней работы, сновали по двору взад-вперед. Слава Богу, меня уже нет среди них.