Последний барьер. Путешествие Суфия

До моей второй поездки а Конью, когда я был принят Мевланой, я боролся с мыслью, что есть всезнающее Существо или жизненная сила, с которой мы неразрывно связаны, и, таким образом, какая-то часть меня всегда знала Истину и всегда будет ее знать. Хамид как-то сказал мне, еще в Англии: «Душа это знающая субстанция. И если ты будешь знать, кто ты, ты будешь знать, что это такое, и что душа пронизывает всю жизнь, но сначала ты должен найти свою душу, свою подлинную личность. Ты должен открыть, кто ты и что ты есть, и только тогда ты окажешься на пороге Пути». Ожидания и надежды породили столько страхов: страх неудачи, неудачи в поисках начала Пути. Был страх потерять рассудок и здоровье, страх перед тем, что же будет означать отбросить все, для того чтобы попасть в «реальный мир».

Теперь я понял, что я должен был работать не над сердцем, местом, где живет душа, а над бесконечными наслоениями обусловленного ума и тела и над теми энергиями, что должны течь свободно, если мы хотим стать гармоничными человеческими существами.

Хамид вышел из дома поприветствовать меня, когда я подъехал на джипе к воротам. Он был совершенно равнодушен, как будто я и вовсе не уезжал, но он действительно был рад видеть меня и немедленно отправился на кухню готовить кофе.

— Вылезай и садись на солнышке, — сказал он. — Весенние цветы только начали появляться. Я сейчас вернусь.

В центре дворика стоял маленький столик, заваленный кипами бумаг Хамида. Я уселся на один из деревянных стульев, выкрашенных белой краской, и посмотрел на окна своей комнаты и вниз, на окна комнаты девушки. Занавески на ее окнах были задернуты, но я ощущал ее присутствие здесь. Она была еще одной загадкой, той, что я до сих пор желал разгадать.

Хамид уселся рядом со мной и налил кофе.

— Теперь, когда пришла весна, все так красиво, правда? В этой части Турции я больше всего люблю весну, когда воздух теплый, и уже нет зимнего холода. Позднее, когда здесь станет невыносимо жарко, я уеду в Стамбул. Хотя туристы приезжают в Сиде; кажется, им нравится лежать там, на берегу, подобно бревнам, чернеть и становиться высохшими. Но это их желание.

Теперь ты расскажи мне обо всем, что ты делал в Конье и что там происходило. Я так ждал твоего возвращения. Но сначала расскажи мне, что произошло, когда ты правился на гробницы Шамси Табриза и Мевланы. Ты сидел там три дня и три ночи, как тебе велели?

Я очень пространно описал свои переживания. Он был особенно заинтересован, когда я описывал ему те изменения, которые я ощутил в себе в тот момент, когда я вошел в гробницу Шамси Табриза.

— Когда я зашел туда, все, что я почувствовал, было всепоглощающее присутствие любви. Я никогда до этого момента не испытывал ничего подобного — я только мог позволить этой энергии проходить сквозь меня. Фактически получалось почти как будто моего «Я» там не было вовсе.

Хамид откинулся на спинку стула. Он произнес только: — О Шамси. — Мы помолчали немного, а потом он добавил: — Пусть это останется с тобой навсегда.

Я продолжил свой рассказ о встрече с Дэдэ, о том, как он привел меня в свой дом и что он знал того старика из Стамбула. Меня мучило любопытство по поводу этого старика с того самого дня, когда Хамид привел меня на встречу с ним, и теперь мне показалось, что пришло время задать вопрос о нем.

— Я все думал, спросишь ли ты, наконец, о нем, — сказал Хамид. — Но это на самом деле не имеет значения. Главное, что он принял тебя, и это показало мне, что несмотря на твои мысли и трудные времена, которые ты пережил в пансионе, тебе позволяют перейти на следующую ступень. Даже если я назову тебе его настоящее имя, станешь ли ты больше знать о нем? Позволь только сказать, что он человек великого знания. Он был рад за тебя, рад, что смог еще раз послать тебя к Мевлане. Он знал, что твои намерения и мотивы освободятся, наконец, от любых амбиций и предвзятых мыслей о том, что может повлечь за собой этот визит. Если бы твои мотивы не были ясными, ты бы не встретил Дэдэ, который смог обеспечить тебе отдых и комфорт, столь нужные тебе. Он не пришел бы, если бы тебя не принял Мевлана, поскольку любовь Дэдэ к Мевлане позволила ему точно знать, где ты находишься и было ли позволено тебе перейти на следующую ступень твоего путешествия.

Вот теперь ты действительно находишься в начале. Мне жаль, что это было такое трудное для тебя время. Это была не моя прихоть, но ты пришел с таким количеством мыслей об этом пути и о том, что, по твоему мнению, ты хотел, и что, как ты думал, было бы полезно для тебя, что для меня не оставалось иной возможности, кроме как устроить для тебя все возможные обстоятельства, чтобы заставить тебя делать то, что нужно. Поскольку ты действительно хотел знать, то можно было устроить для тебя несколько сцен, в которых бы ты исполнил роль, каждый раз узнавая еще немного.

Нам еще о многом надо поговорить сегодня. Но сначала давай выпьем еще немного кофе и поедим что-нибудь. Ты, должно быть, голоден после поездки.