Последний "бизнес"

На душе у него было так тяжело, как никогда еще в жизни. Хотя именно в этот день Таран почувствовал все же некоторое облегчение: больше нечего было таить от ребят, рассказал все, и баста! И про этого гада Жорку рассказал и про всех других тоже, даже про Киру. Рассказал, а сам все-таки идет сейчас к ней. Но ведь раз обещал, надо идти. А зачем обещал? Эх, неустойчивый он, видно, человек, нет у него характера. Вот и Аня ему однажды это сказала. Аня...

О ней лучше не думать, а то вдруг охватывает такая тоска, что хоть головой в море...

Дождь усилился. Таран поднял воротник пальто, надвинул на глаза мокрую кепку. И чего он тащится?

На кой она сдалась ему, эта Кира? Но в кармане лежали еще вчера купленные билеты в кино, и Кира ждала его у входа. Эх, если бы его там ждал другой человек! Он бы полетел как на крыльях... Василий досадно тряхнул головой, отгоняя эти глупые мысли.

Кира действительно ждала его, стоя под деревом на светлом пятачке сухого асфальта. Она была в ярко-красном плаще, из-под капюшона кокетливо выбивались курчавые пряди волос. Несмотря на дождь, на ногах у нее были открытые туфельки с длинным игольчатым каблучком.

Когда Таран подошел, Кира сказала раздраженно и ядовито:

– Еще в любви я тебе не объяснилась, а уже ждать приходится. Другие...

– Задержали меня, - хмурясь, перебил ее Таран. - А на других мне наплевать.

– Ах, наплевать? Другие хоть подарки делают. Жорик мне однажды такой нейлон оторвал, жуть! А ты... Вот только в кино и можешь.

Она говорила быстро и громко, захлебываясь от обиды.

Таран беспокойно огляделся.

– Тише ты!..

– А чего мне тише! Что я, украла чего?

Не в силах больше сдержать накипевшую злость, Василий сказал:

– Я с тобой объясняться в любви и не собираюсь. Поняла? И подарки делать тоже. И в кино - тоже!

Он вынул из кармана билеты и со злостью разорвал их. Потом мстительно добавил:

– А от Жорика твоего завтра пух и перья полетят. И от всех других тоже.

– Уж не ты ли его щипать собрался?

– Найдутся поумнее.

Таран искал, что ему сказать Кире напоследок.

Больше он с ней никогда не встретится. Все! Хватит! Был дураком, да не остался. Пусть катится к своему Жорику и вообще куда хочет. Василий даже не подозревал, что он может так презирать какую-нибудь девушку, тем более такую хорошенькую.

Кира по-своему объяснила его молчание. Она усмехнулась, вплотную подошла к Тарану, почти прижалась к нему и, подняв глаза, лукаво спросила:

– Ревнуешь?

Но Таран в ответ обжег ее таким взглядом, что, невольно отпрянув от него, Кира всхлипнула:

– Прямо псих какой-то бешеный... Ну тебя!..

В этот момент дождь хлынул сплошным потоком.

Но Кира, не задумываясь, кинулась бежать через дорогу.

Внезапно взвизгнули тормоза, и большая грузовая машина резко вильнула в сторону, чуть не задев девушку. Кира испуганно вскрикнула, отскочила к тротуару и, поскользнувшись, упала.

Таран в два прыжка оказался около нее. Вся мокрая, Кира лежала на боку, обхватив руками неестественно вывернутую ногу, и тихо плакала от боли. И такой жалкой, беспомощной и одинокой показалась она Тарану в этот момент.

– Эх ты, неудачница!..

Он без всяких усилий поднял девушку на руки и оглянулся. Под деревьями темнели силуэты людей.

Кто-то уже бежал к нему на помощь.

В сером плаще подошел милиционер.

– Отнесите ее вон туда, в подъезд, - он указал на один из домов. - Справитесь? А я сейчас "Скорую помощь" вызову. Перелом, видно...

Таран кивнул головой. Один, легко и бережно, он понес Киру.

На следующий день в бригаде Вехова произошло чп: Коля Маленький "запорол" важные детали.

Потный и огорченный, стоял он у станка, вытирая ветошью перепачканные в масле руки, и угрюмо прислушивался, как Николай и Куклев вместе с мастером обсуждали, можно ли исправить бракованные детали.

С Колей Маленьким никто не говорил, его просто не замечали. И он прекрасно понимал почему. Проклятый второй разряд! Ну, ладно. Все! Что он, рыжий, да? И Коля Маленький с искренним ожесточением предупредил самого, себя: "В будущем месяце лопнешь, а сдашь на третий".

Подошел Костя Петухов. В цехе он, как тень, всюду следовал за своим учителем Куклевым, уважительно прислушиваясь к каждому его слову.

А Куклев тем временем уже принялся за дело и включил станок. Костя протиснулся поближе и замер в тревожном ожидании. "И надо ему за чужой брак отвечать, - с досадой подумал он. - А если не исправит?" И, не выдержав, он проворчал:

– Одни портачат, а другие потей за них.

– Со всяким, брат, может случиться. Тут взаимная выручка - закон. Понял? - со спокойной уверенностью сказал Куклев, не отрывая глаз от станка, где в бурном масляном потоке, как живая, дрожала и билась от напряжения, сверкая блестящими свежими бороздами, новая деталь.

Костя не ответил. Он, словно завороженный, следил, как уверенно, точно и красиво, почти вдохновенно, управлял Куклев могучим и, казалось, непостижимо мудрым, но удивительно послушным сейчас станком. И, перехватив его жадный и восхищенный взгляд, Куклев, усмехнувшись, добавил:

– Будет из тебя мастер, помяни мое слово.