Последний богатырь

Иван растерялся. Откуда Кощей, сидя... вернее, стоя... нет, правильней всего – вися в подземелье, мог о нем слышать? И что они все твердят про Илью Муромца? Не было у Ивана отца. Нет, разумеется, теоретически и биологически он был, как же без него. Но какой тогда другой мир? О чем этот мужик говорит? Кощей он – скажет тоже! Тогда Иван – балерина Большого театра.

– Кощей? – не поверил Иван. – Другой мир?

Хмыкнул Кощей в ответ снисходительно: мол, не у всех такая светлая лысая голова, как у него. Есть непроходимые тугодумы, и один экземпляр сейчас как раз перед ним стоит.

– Тебя там спрятали, и вот ты вернулся, – усмехнулся Кощей, решивший поведать истинную историю Иванова детства. – Ну, милости просим.

– Погодите, – возразил Иван, – если мой мир – другой, то здесь что? Я где вообще?

– Где-где, – повторил Кощей устало. – В Белогорье.

И закашлял после этого – простудился. По идее. Кощей бессмертный, но не вечно же здоровый. Посиди во льду – сразу ангину подхватишь, этот еще держится, и не только на своих цепях. Хоть по виду он очень уставший от жизни старик.

Так и прервалась их содержательная беседа. Иван прижался лбом к решетке и буквально заставил себя вынести неутешительный вердикт:

– Белогорье. Богатыри, Кощей... Я что, реально в сказку попал?!

Глава 5

МЕЧ-КЛАДЕНЕЦ – ДЕЛУ ВЕНЕЦ

Большая скрипучая телега с водруженной на ней клеткой показалась из темноты наступившей ночи. Стражники, охранявшие въездные ворота в княжеский терем, переглянулись. Кого нечистая принесла? В такой тьме путешествуют только самые отчаянные разбойники. Главный стражник поспешил зажечь факел, чтобы хорошенько рассмотреть непрошеных гостей и уже после того запретить им въезд на княжеский двор. Пусть до утра дожидаются, когда все и всех хорошенько рассмотреть можно! Мало ли что.

Факел стражника осветил тесную клетку с направленными внутрь металлическими шипами, между которыми виднелась скрюченная тень. Так обращались с закоренелыми преступниками, если ловить их пришлось на протяжении долгого времени. Словно бы мстили за непослушание. Мол, мы за тобой бегали-бегали по горам и весям, так и ты прокатись в особенной карете: только на кочке потеряешь равновесие – сразу шип тебе в мягкое место. Но тень держалась бодро, хоть и скрючилась порядком.

– Кого привезли? – поинтересовался стражник у сопровождавших клетку соратников, выступивших из темноты. И поднес свой факел ближе к тени. Та дунула на него – огонь погас. – Чур! Чур меня! – испуганно отпрянул главный стражник.

– Бабу Ягу изловили, – объяснил свой поздний приезд сопровождающий и принялся открывать клетку.

– Добре, – вытер внезапно вспотевший лоб главный. – Скоро всю нечисть изничтожим! – И бросил на пленницу злой суровый взгляд.

Вряд ли озабоченная собственной персоной Баба Яга заметила его злые глаза. Гремя цепью, которой ее приковали, она тяжело спускалась с обоза.

– Баба Яга с возу – кобыле легче, – хмыкнул сопровождающий и передал цепь главному стражнику.

– Изничтожат они! – язвительно проскрипела пленница старческим трескучим голосом. – Ты вошь у себя сначала изничтожь!

– Молчи, старая! – прикрикнул на нее главный стражник, судорожно почесав правый бок, и приказал своим помощникам: – Обыскать ее. – После чего на всякий случай почесал и левый.

К Бабе Яге осторожно подошел щуплый невзрачный стражник, судя по всему, новичок еще в этом деле, и принялся осматривать ее изношенную хламиду. С дырой на дыре, кое-где заштопанная грубыми суровыми нитками, давно потерявшая приличный вид, пахнущая кореньями и сушеными жабами, хломида внушала ему неподдельный страх. Еще больший ужас он испытывал от вида самой Бабы Яги – древней старухи с седой паклей волос и сморщенным, как поношенная туфля, лицом, на котором выделялся длинный нос крючком, цепляющийся за тонкие губы.

Она беззвучно шевелила губами, словно повторяла заклинания и проклятия, что ввергало стражника в еще больший трепет. Но он не мог показать испуг, потому старался вести себя с пленницей равнодушно. Сначала он забрал у нее все склянки. Их нельзя было оставлять – все знали, что Баба Яга отменно варит колдовские зелья. Ее услугами раньше пользовались все, у кого водилась звонкая монета. Следом за склянками в мешок полетели коренья, пучки сухих трав и прочие непотребства.

– Смелей щупай, добрый молодец, смелей, – проскрипела, как телега, на которой ее привезли. Баба Яга щуплому стражнику. – Ой, давно меня не щупали! – резвилась она по-девичьи.

Тот смутился и опустил глаза. Как раз на пояс поглядел, где у старухи висела небольшая связка дохлых лягушек. Стражник замешкался, брезгливо морщась: неужели дохлятину ему тоже придется складировать в мешок с вещами пленницы? Гадость какая!

– Сухарей посушила, – тотчас заметила его нерешительность Баба Яга. Взяла одну лягушку из связки, самую вонючую, и поднесла к носу стражника: – Угостишься?

Тот головой мотнул – только такого изыска ему не хватало – и отпрянул от Бабы Яги.

– Готово! – отрапортовал он.