Последний бой Йони

Во время инструктажа и после него бойцы и офицеры задавали Йони вопросы. Обсудили время прибытия бронемашин Части. Йони решил, что первая их пара после погрузки из второго самолета подождет вторую, которая прибудет меньше чем через минуту третьим самолетом. Все четыре машины двинутся под командованием Шауля к старому терминалу. Но те, кто были назначены для атаки, хотели, чтобы любое подкрепление их небольшим силам прибыло немедленно, а потому, утверждали они, первой паре бронемашин следует двинуться тотчас после высадки. В итоге, когда уже вылетели на операцию, Йони согласился на то, что каждая пара бронемашин самостоятельно прибудет к старому терминалу.

Затронут был и вопрос о том, как быть, если по той или иной причине войска не смогут вылететь из Энтеббе после операции. «Мы достаточно вооружены, — сказал Йони, — и в крайнем случае двинемся в направлении Кении на наших и на захваченных нами машинах. На этот случай раздадут карты с указанием возможных путей к границам Кении». Бойцы Части смеялись, что они, мол, единственные из посланных в Энтеббе вооруженных сил, будут моторизованы. Парашютисты и Голани останутся позади на поле боя, шутили они

Смущало бойцов также численное превосходство террористов и угандийских войск над отрядами, прибывающими первым самолетом, в особенности над штурмующими звеньями. Террористов в здании человек десять, говорили они, а нас, врывающихся через два входа в зал, — меньше десяти. Это, говорили они, противоречит военной логике, в особенности когда идет речь о бое с террористами, удерживающими заложников, при котором штурмующие необычайно уязвимы. Йони ответил, что другой возможности нет, больше трех машин в самолет не поместится. Каждому бойцу придется быстро сориентироваться в условиях боя на месте и по мере надобности помочь другим. Наше преимущество, объяснил Йони, во внезапности наших действий. Вскоре после начала атаки, добавил он, прибудет Шауль с подкреплением. Если все будут, действовать четко, мы вполне сможем, даже при сравнительно небольшом числе бойцов, одолеть террористов и угандийцев и освободить захваченных.

В этом инструктаже, как и во всех случаях, когда он говорил с бойцами и офицерами, Йони старался передать им свою уверенность в том, что операция полностью удастся. «Йони шел на эту операцию воодушевленный и неустанно старался зажечь нас своим-энтузиазмом»[47]. Йони действительно был уверен в себе, уверен в своих солдатах. Проблема была в том, как заразить этой уверенностью каждого из бойцов.

Поведение Йони, его место среди атакующих и то, как он проводил инструктаж, соответствовали тому, что о нем знали бойцы. «Я знал — слышал о нем всякие рассказы, а тут и увидел, что он хороший боевой командир, показывающий пример и идущий впереди, в отличие от других командиров и вообще людей»[48].

«В Йони не чувствовалось напряжения, — говорит другой боец. — Ты видел, как он говорит — не то чтобы равнодушно, но хладнокровно, с каким-то спокойствием, которое вселяло в нас уверенность во время всех указаний и инструкций. Нам пришлось бывать с Йони (и убедиться в этом еще за год до этой операции), мы также слышали от солдат, которые были с ним во время войны Судного дня, что в момент напряжения или под огнем он всегда сохраняет хладнокровие и спокойствие и не теряется. Ведь почти каждый вначале, пока говорит — все хорошо, он спокоен, но при первых выстрелах — ты чувствуешь тревогу даже в тоне разговора по рации. Еще до полной передачи полномочий, до того, как Йони стал командиром Части, пришлось нам взрывать дом, где могли быть террористы. Мы пришли со взрывчаткой, со снарядами, с массой всякого оборудования — и оказалось, что дом пустой. Когда кончили стрелять и взорвали дом, у солдат произошла разрядка. Подзабыли о дисциплине и вместо того, чтобы организовать отступление, стали обсуждать, что да как будем потом рассказывать. Вдруг взлетела осветительная ракета, и какой-то ливанский броневик стал нас обстреливать. Люди слегка напряглись. И я хорошо помню, как Йони мгновенно взял в руки командование, хотя не был официальным командиром, и приказал разобраться, сорганизоваться, рассчитаться и — отступать. С тех пор мы знали: в момент, когда все в напряжении, когда слегка теряются, он как раз — нет. И так это было на протяжении всей под готовки к Энтеббе — все шло по-деловому, без возбуждения, очень организованно и конкретно»[49].

После того как Йони закончил инструктаж, выступил Муки. Он хотел успокоить бойцов, которые опасались, что там уж очень много угандийских войск, дав им реальное представление о боеготовности армии Иди Амина. Он немного рассказал о своем угандийском опыте, выразив большое пренебрежение к возможностям угандийцев. Их уровень весьма низок, говорил он. Они разбегутся во все стороны при первых же выстрелах. К тому же угандийцы испытывают огромное почтение к белому человеку и при виде белого становятся по стойке «смирно» и отдают честь. И Муки объяснил, как именно угандийцы отдают честь, держа при этом винтовку наперевес.