Последний бой Лаврентия Берии

Занятный парнишка, откуда только взяли такого? Умен, не без опыта допросов, держаться умеет, а вот играть – совсем нет, все, что думает и чувствует, написано на лице, как на листе бумаги. Интересно, кто его прислал? Никита? Если так, то он крупно ошибся! Для такого задания майор слишком честен. Или на это и был расчет – на его чистосердечие, против которого так трудно устоять? Ну, раз Никита этого ждет, можно и вербануть парня, – но не так, как он думает. Здесь слабое место только одно – уверенность майора, что он стоит на стороне правого дела. В таком случае, пожалуй, с самого начала выбран правильный тон.

Знает майор, что допросная прослушивается, или ему не сказали? Не прослушиваться она не может, иначе этой игры и вовсе бы не было. Берия усмехнулся: вот идиоты, думают, микрофон ему помешает. Ладно, товарищ майор… раз уж вы так хотите войти – приоткроем-ка вам дверь…

– Как просто… – потерянно проговорил Молотов.

Он, конечно, слышал про водородную бомбу, но не думал, что с ее появлением так изменится мир. Что концепция наземной войны в Европе станет не просто устаревшей, она станет бессмысленной. Что Германия опасна только одним – американскими аэродромами на ее территории. Знать бы раньше! Ну почему Лаврентию вечно было недосуг, почему он не мог выкроить несколько минут, чтобы все объяснить?

– Наверное, ему просто не приходило в голову, что кто-то может этого не понимать, – предположил Маленков.

Молотов повернулся к нему:

– Почему ты соглашался с его предложениями? Ты все это знал?!

– Нет, – ответил тот. – Я просто доверял Лаврентию. У него в голове мысли выстроены совсем иначе. Оттого он и злится – не понимает, как его можно не понять…

…Если дела обстоят так, то есть основания думать, что провокацией было все. Примем это за версию: не только сами германские события, но и предшествующая им политика, и его назначение, и все ошибки Ульбрихта были заранее запланированы. А ведь обязан он был заподозрить нечто подобное, но обида на Сталина, исключившего его из ближнего круга, застила глаза.

Его назначение на пост министра продавил Президиум ЦК – Молотов не знал, когда и как именно это произошло, ему потом сказал Никита: «Мы тебя отстояли, потому что ты настоящий большевик, а не соглашатель, как Вышинский. А Вышинский пусть едет в Нью-Йорк, там ему самое место».

Неприятно это признавать, но Вышинский бы забил тревогу гораздо раньше. Собственно, некоторые германские инициативы смущали его еще год назад, однако Ульбрихт тогда так уверенно обещал, что все будет в порядке, что германские рабочие настроены выполнить пятилетку, что улучшение снабжения в середине года не обернется товарным кризисом к концу. Обещал, еще бы… знал, советские друзья не выдадут, от себя оторвут, но помогут. У них, понимаешь, мяса и масла не хватает… Нам бы свой народ хлебом и картошкой накормить, а мы должны еще немцам помогать!

Впрочем, с германскими трудностями все равно справились бы, если б не смерть Сталина, которая заслонила все. Какое-то время было не до немцев, а потом сразу кризис, и тут же эта провокация… Быстро реагируют, ничего не скажешь. Слишком быстро и слишком изощренно для американцев. Больше похоже на друзей с туманного Альбиона. Кстати, и Вышинского они ненавидят куда больше, чем янки: понимают, какого масштаба этот человек.

Насчет Вышинского Молотов понял намек правильно и отправил Андрея Януарьевича постоянным представителем СССР при ООН. Теперь-то ясно, зачем это понадобилось – убрать его из Москвы, разорвать связь Берии с его главным советчиком по международным делам. Лаврентий и сам оказался неплох в этой области – куда лучше, чем думали, – но вот предвидеть ситуацию заранее он не смог: для этого мало хорошей головы, нужен еще и опыт.

Вышинский прилетал на пленум на два дня. В первый день он с Молотовым даже не поздоровался, посмотрел сквозь него прозрачным взглядом, словно того и не было. Лишь на второй день к вечеру соизволил молвить пару слов. Они встретились в коридоре, и Вышинский, глядя в сторону, сказал: «Вы недоработали. Если бы убрали еще и Маленкова, в США день 26 июня стал бы национальным праздником».

В чем, в чем, а в этом он прав. Лаврентий умел разговаривать с американцами – с позиции жесткой и непреклонной силы, не допуская даже мысли об отступлении, так что шантажировать его было бесполезно. Интересно, как бы он поступил, если бы американцы не отозвали своих провокаторов? А ведь с него сталось бы взять Западный Берлин, а потом вывалить перед ООН всю ту кучу дерьма, которую он там захватит. Так, как он учудил в апреле[60]… Нет, если говорить о внешнеполитических интересах США, то им следовало бы не жалеть ни сил, ни денег, чтобы уничтожить Берию. Они уже теперь могут объявлять 26 июня национальным праздником – Георгий фигура не того масштаба, чтобы единолично решать вопросы войны и мира. Впрочем, убрать Маленкова – вопрос времени…