Последний бой майора Петтигрю

— Жена магараджи молит британского офицера о защите, — продолжала Дейзи. — Он единственный мужчина в вагоне. Но он англичанин!

Аудитория разразилась одобрительными возгласами.

— Потрясающе, — сказала миссис Джейкс. — У меня просто мурашки по коже.

— Возможно, это аллергическая реакция, — мягко заметила миссис Али. — На Британскую империю, например. Такое бывает.

— Он переодел махарани как офицера… — продолжала Дейзи.

Майору не хотелось критиковать происходящее, но все же игру Роджера он никак не мог одобрить. Во-первых, он явно ориентировался скорее на образ Джеймса Бонда, а не британского полковника. Во-вторых, он отдал Амине свой плащ и ружье, а себе оставил пистолет; майор счел это непростительной тактической ошибкой.

Грохот выстрелов заглушил музыку и визг. Прожекторы засияли красным, и экран погас.

— Когда прибыла помощь, храбрый полковник защищал принцессу, — сказала Дейзи. — Он отстреливался до последнего патрона.

Зажегся свет, и зрители увидели лежащую на сцене груду мужских и женских тел. Над ними возвышался Роджер — с пистолетом и потерявшей сознание махарани на руках. Хотя пара девушек хихикала — видимо, потому, что на их ногах лежали молодые люди, — майор услышал, как тихо стало в зале, словно все присутствующие затаили дыхание. Вслед за этим последовал взрыв аплодисментов, и свет снова погас.

Когда он зажегся, Амина сидела у ног лорда Дагенхэма и Гертруды. Надевшие яркие шарфы и сверкающие ожерелья танцовщицы выстроились на сцене и ступенях. Алек, снова в обличье Великого визиря, держал на вытянутых руках ящик с ружьями; Роджер стоял по стойке смирно и отдавал монархам честь. На экране за ними отображалась фотография точно такой же сцены. Майор со смешанным чувством гордости и горечи узнал фотографию, которую его мать, не желая прослыть гордячкой, повесила в темном углу.

Засверкали фотовспышки, из динамиков громко полилась азиатская музыка, и завыл какой-то певец. Все зааплодировали, и танцовщицы в лучших традициях Болливуда рассыпались по залу, выдергивая из публики мужчин и вовлекая их в свои пляски. Привыкнув к яркому свету, майор заметил, что на сцену влез какой-то человечек и, громко крича что-то на урду, пытается отнять микрофон у Дейзи Грин.

— Убирайся, паршивый старикашка! — визжала Дейзи.

— Это ведь отец Расула! — воскликнул доктор Хан. — Что он там делает?

— Понятия не имею, — сказала миссис Хан с необычайно довольным видом. — Какая катастрофа для Найвы.

— Пойдем потанцуем, — сказала миссис Дрейк мужу и потащила его на танцпол.

Доктор встал.

— Кто-то должен убрать этого старого дурака. Он нас всех позорит.

— Пожалуйста, не вмешивайся, — запротестовала миссис Хан и протянула руку к мужу, чтобы дотронуться до его плеча — но не дотронулась.

Майор часто замечал между супругами такие недожесты. Доктор снова опустился на свое место.

— Мой муж просто не может оставаться в стороне в такие моменты, — поведала миссис Хан.

— Видимо, профессиональная деформация, — пояснил доктор Хан.

Мистер Расул уже завладел микрофоном и теперь грозил пальцем перепуганной Дейзи Грин. Теперь он кричал по-английски, и так громко, что у всех заболели уши. Его голос с треском и запинками пробирался по звуковой системе.

— Вы оскорбили нас всех, — кричал он. — Вы смеетесь над тем, как мы страдали.

— Что он делает? — спросила Грейс.

— Возможно, его оскорбило то, что кровавые бесчинства, сопутствовавшие разделу империи, низвели до обычного спектакля, — сказала миссис Али. — Или он просто не любит музыку бхангра[26].

— Но что же тут оскорбительного? — спросила Грейс. — Это главное достижение семьи майора.

— Мне очень жаль, — сказала миссис Али и сжала руку майора. Он покраснел и подумал, что, возможно, она извиняется не перед ним, а за него. — Пойду помогу свекру Найвы. Он не в себе.

— Не понимаю, какое вы имеете к этому отношение, — злобно сказала Сэди Хан. — Я считаю, пусть люди из клуба разбираются.

Но миссис Али уже встала, не глядя на майора. Помедлив, он поспешил за ней и, пробираясь через толпу, услышал мужской голос:

— Отпустите его, а то я вам руки переломаю.

Абдул Вахид надвигался на группу официантов, танцовщиков и музыкантов, державших за руки мистера Расула-старшего.

— Имейте уважение к старому человеку!

Мужчины встали стеной.

— Что ты здесь делаешь? Мы же договаривались, что ты будешь ждать снаружи!

Майору казалось, что он слышит голос Амины — она схватила Абдула Вахида за руку. Но, может быть, он только прочел ее слова по губам, так как грохот музыки продолжал перекрывать все звуки.

— Не говори со мной, — отрезал Абдул Вахид. — Ты и так все испортила.

Заметив суматоху у сцены, пары стали отходить к своим столикам.

— Этот старик сошел с ума, — слабо простонала Дейзи Грин. — Кто-нибудь, вызовите полицию.

— Пожалуйста, в этом нет никакой нужды, — запротестовала миссис Расул. — Мой свекор немного забылся. Его мать и сестра погибли в таком поезде. Простите его.

— Он забылся куда меньше, чем большинство присутствующих, — прорычал Абдул Вахид. — Он хочет, чтобы вы знали: ваши забавы оскорбляют его.