Последний бой наемника

– По тому, как ты ведешь себя в гостях, тоже видно, что ты хорошо воспитанная дочь культурных, образованных родителей, – заметил, в свою очередь, Васнецов.

Надя не стала сообщать, кто ее родители. Она взяла с полки одну из книг, пролистала.

– Я таких книг никогда не читала, – произнесла она.

– Это жизнь и учение отца Серафима Роуза, – пояснил Васнецов. – Если хочешь, возьми почитай.

– Ты верующий, православный? У тебя столько религиозных книг. И икона…

– Это икона Спаса. Она хранит всех, кто живет в этом доме.

– Я тоже сделаю у себя в квартире святой угол. Я ведь крещеная, но как-то далека от всего этого. От философии, от церкви. Сам понимаешь, спорт, учеба.

Надя отложила в сторону книги. Уселась на диван.

– Ты расскажешь мне, что произошло? Что это за игра с каскадерами и взрывами?

Василию ничего другого не оставалось, как рассказать девушке все с самого первого эпизода. Он начал с того, как уволился из войск, чтобы добыть деньги на операцию Марте, как случайно встретил бывшего сослуживца, а затем оказался в рядах личной охраны Даши Самойловой. Закончил он, пересказав последний разговор с Самойловым и Родыгиным.

– В это трудно поверить! – всплеснула руками Надя, выслушав Васнецова.

– Да, мне тоже кажется, что это какой-то дурацкий сон… Проснуться хочется, но не получается.

– А я… тоже сон? – вдруг спросила девушка.

– Ты? Нет, ты не сон, – проговорил Васнецов и осторожно положил руки на ее плечи.

Надя ничего не ответила, прижалась к нему всем телом. Он сделал свой выбор, она тоже.

– Руки, подполковник! Открываем замок и заходим внутрь.

Голубеву ничего не оставалось, как щелкнуть замком и пропустить Ландскнехта в собственную квартиру. Игорь перехватил мента, когда тот подошел к железной двери своих апартаментов. Ландскнехт возник за его спиной внезапно, сумев подобраться незамеченным к матерому оперу.

– Жена и дочь за городом? – спросил Ландскнехт, когда они вошли в квартиру.

Голубев кивнул.

– Очень хорошо! – проговорил Игорь. – Мне надо будет некоторое время пожить у тебя, Голубев.

– Что все это значит, Игорь? – спросил Голубев. – Ты не мог просто прийти ко мне или позвонить?

– Голубев, завтра во второй половине дня меня объявят в федеральный розыск. Тебе придется с высунутым языком изображать рвение и активность на этом поприще перед своим начальством.

– За что тебя будут разыскивать? – вскинул кустистые брови подполковник.

– Завтра узнаешь. Сейчас это не так важно.

– Что дальше? – Голубев старался держаться невозмутимо, но видно было, что ему очень не по себе.

Он уже понял, что дальше произнесет Ландскнехт.

– Мне нужно временное убежище, очень ненадолго. Ну и еще кое-какая помощь. Ты, Голубев, поможешь мне. А если вздумаешь меня выдать, то… Я расскажу обо всех твоих грехах, обо всех услугах, которые ты оказывал мне и покойному Лузгинскому.

Услышав о «покойном», Голубев вновь вскинул брови.

– Да, увы, покойному, – кивнул Ландскнехт. – Поэтому теперь на него и на меня повесят много всяких грехов. А ты, Голубев, был с нами в одной упряжке. Ну что ты молчишь, отвечай: был или не был?

– Все так, Игорь, – тяжело вздохнув, отозвался подполковник.

– А если так, то я воспользуюсь твоей квартирой и машиной.

– На машину доверенность нужна, – заметил Голубев.

– Не нужна, ты в качестве шофера будешь. Ты не думай, я на оплату не поскуплюсь.

– Ладно, – кивнул Голубев.

Он старался держаться, точно ничего и не произошло. Между тем у подполковника было теперь лишь два выхода. Либо помогать во всем Ландскнехту в надежде, что тот сумеет бесследно скрыться, либо… сдать его своим коллегам, но при задержании организовать так, чтобы Ландскнехт был застрелен.

Охота и в самом деле началась дикая. Все охотились на всех.

– Скажи мне, что я красивая!

– Ты? – переспросил Васнецов, откинувшись к спинке дивана. Затем не слишком уверенно произнес: – Ты красивая… Пожалуй.

– Что еще за «пожалуй»?

– Надька, что ты ко мне пристала? Красивая, некрасивая – какая разница! Ведь мы… – Он немного замялся. – Одним словом, теперь мы будем вместе. Всегда!

Надя демонстративно отвернулась, ничего не ответила. Какой-то неотесанный этот Василий Васнецов. Поговори с таким. Сам же совсем недавно назвал ее красавицей.

– А почему ты ей не врезала тогда? – спросил вдруг Васнецов.

– Кому? – не поняла Надя.

– Дочке Самойлова. Когда она оскорбила тебя.

– Я не умею драться.

– А как же сегодня у ворот и там, в замке…

– Я не дралась… Я помогала тебе.

«Какая она милая и трогательная! – подумал Васнецов. – Драться не умеет».

– Все правильно, – улыбнулся он. – Девочки драться не должны.

Она действительно помогала ему. Когда мячиками вывела из строя системы видеоконтроля… И когда сумела своим напором и резкостью развязать язык «принцессе». Иначе Васнецов никогда не узнал бы истинной подоплеки событий. Что теперь делать дальше? Вести Надю в церковь, в загс. Они обвенчаются, зарегистрируются, постараются забыть все, точно дурной сон. Но сначала они вдвоем с Надей съездят в больницу к Марте и проведут с ней весь день. Да, в самое ближайшее время. Выйдут из дома, поймают такси… Как замечательно все складывается!