Последний часовой

Он это осознал. Вчера, в галерее, когда три батистовых колокольчика колыхались вокруг него на сквозняке и были полны слез и обид. Все, что ему удавалось в жизни, – быть отцом. Благодаря Александре, конечно. Он ладил с мелюзгой – своей и чужой. Несмотря на крутой с виду нрав. Когда-то давно, после воспитательных экспериментов генерала Ламздорфа, великий князь усвоил простое правило: либо его гнут в бараний рог, либо он. Но Шарлотта растопила ладошкой полынью в броне мужа, куда ухнули мальчишеская затравленность пополам с бодрой собачьей злостью.

Ему очень понравилось быть сильным и покровительственным. Божеством домашнего мирка. Аничкова рая. Там никто не оспаривал его права распоряжаться, наоборот – вожделел жить именно так. Только возле четырех теплых комочков, закрытых слабыми руками пятого, Николай чувствовал себя хорошо.

В какой-то момент великий князь умом понял то, что ощущал душой: Ламздорф негодный воспитатель. И плохой человек. До тех пор пока он, Николай, будет копировать гнусные повадки генерала, ему никто не обрадуется. Но для замены имелась только семья. Царевич попробовал в Инженерном корпусе. Получилось. Кадеты – те же дети. Никс начал с найма учителей, а кончил изгнанием из программы мертвых языков и заменой на дополнительный живой. Оказалось, не он один ненавидел латинские корни.

– Ты давно меня ждешь?

Мэри сделала величественный жест, отпуская отцу грех опоздания на полторы минуты.

– Когда тебя начнет сдувать, предупреди.

Они вышли на набережную. Государь чувствовал себя глупо. Впервые в жизни он публично гулял с дочерью. Встречные кланялись им и шли своей дорогой. С кем-то император был знаком, кто-то просто попадался ему на этом маршруте каждый день. И долг вежливости требовал приподнимать шляпу. Вот, например, та барышня с круглой коробкой нот и футляром для скрипки. Она ходит на Васильевский остров давать уроки музыки. Николай прикоснулся пальцами к фуражке, девушка сделала быстрый реверанс и поспешила дальше.

Мэри бросила на отца удивленный взгляд.

– Ты всех знаешь?

– Меня знают все.

Великой княжне почему-то казалось, что им непременно должны уступать дорогу. Но получалось, они просто прохожие?

– Видишь ту женщину? – Государь кивнул чуть вперед. – У парапета. С тревожным лицом.

Мэри сразу поняла, о ком он.

– Это просительница. Жена Рылеева.

– Она к нам подойдет?

Николай покачал головой.

– Достаточно того, что я ее видел.

Мэри не успела ничего сказать, когда отец стиснул ее руку в перчатке.

– Ты не можешь себе представить, какая это мука – не иметь права прощать.

Глаза девочки расширились от удивления. В ее понимании император всесилен. А несчастная дама в клетчатой пелерине – такая жалкая, такая раздавленная.

– Ей нельзя помочь, – отрезал Николай. – У нее дочь твоего возраста. И их отец хотел нас убить.

Мэри ахнула. За что? Она сжалась, проходя мимо женщины и не зная, как теперь смотреть на нее: жалеть, ненавидеть?

– Мы не можем опускаться до мести родным преступников.

Царевна отвернулась и спрятала лицо в сгибе отцовского локтя. Каково им? У бедной мадам Рылеевой и ее девочки не будет теперь папа. А они, может статься, потеряют маму.

– Если… ну, ты знаешь, что если… ты женишься еще раз?

Николай покачал головой.

– Надо молиться и не допускать к себе черных мыслей.

– Все-таки?

– Не женюсь.

Его слово – камень. Мэри просияла.

– Слушай, а если моя кукла Миранда выйдет замуж, ей обязательно уезжать за границу?

Отец не понял хода ее мыслей. Взрослые вообще игнорируют логику. Им все надо разжевывать.

– Она принцесса. У нее даже есть корона из фольги. А принцессы всегда выходят замуж за границей.

Николай помял подбородок.

– Не обязательно. Если Миранда найдет принца, который согласится поселиться с ней в России…

– Где же такого найти?

Ему бы ее печали!

– Мы намеревались после коронации съездить в гости к дедушке в Берлин. Если получится, – строго предупредил отец. – Купим там в магазине куклу-мальчика.

– Только у него должна быть корона.

Император отмахнулся.

– Сделаем. Из проволоки.

Он даже не подозревал, какую породил проблему, дав дочери подобное обещание.

Глава 7 Бюхна

21 апреля, вечером, когда сумерки уже спустились на брусчатую мостовую, к дому старой княгини Волконской во 2-й Адмиралтейской части города подъехала закрытая карета. Сидевший в ней Алексей Федорович Орлов не вошел в дом, а лишь дал знать, что пора. Мари вывели под руки брат Александр и сестра Софья. Не позволив лакею даже прикоснуться к локотку молодой княгини, Раевский подсадил даму внутрь, дверь захлопнулась, он остался на тротуаре.

Мари прижала пальцы к губам и постучала ими по стеклу. Занавеска упала, предусмотрительно опущенная рукой Орлова. Он искоса глянул на спутницу и был удивлен спокойным, вполне «нормальным» выражением ее лица.

– Мне говорили, вы больны. Как ваше здоровье?

– Благодарение Богу, хорошо, – отозвалась она. – Спасибо за хлопоты.