Последний человек

Лежа так, почти без сознания, она вдруг почувствовала у себя на лбу чью-то нежную и теплую руку; ласковый женский голос с глубоким сочувствием спросил ее, может ли она подняться. Мысль, что возле нее есть человеческое существо, доброе и жалостливое, ободрило Айдрис. Приподнявшись, сжимая руки и снова плача, она принялась умолять женщину разыскать меня, звать к моему умирающему ребенку и спасти, ради Неба, спасти его!

Женщина подняла Айдрис, отвела в сторону, укрывая от дождя, и уговорила вернуться домой, куда и я уже, наверное, возвратился. Айдрис послушалась уговоров; опираясь на руку своей новой подруги, она пыталась идти, но неодолимая слабость вынуждала ее то и дело останавливаться.

Подгоняемые непогодой, мы с Адрианом также спешили домой, посадив нашего найденыша на лошадь впереди Адриана. У входа в наш дом толпились люди, и в их жестах я прочел весть о каком-то новом несчастье. Тревожась, но боясь о чем-либо спрашивать, я соскочил с коня. Собравшиеся увидели меня, узнали и в зловещем молчании расступились, чтобы дать мне дорогу. Выхватив у кого-то светильник, я взбежал по лестнице; до меня донесся стон, и, не размышляя, я распахнул дверь в первую же комнату. Там было совершенно темно; входя, я ощутил зловоние и едва смог побороть приступ тошноты. Кто-то обхватил мою ногу; снова раздался сгон; исходил он от того, кто меня держал. Я опустил свой светильник и увидел полуголого негра, который корчился в приступе болезни и судорожно цеплялся за меня. С нетерпением и ужасом я попытался освободиться и упал на несчастного. Он обхватил меня обнаженными гноившимися руками, лицо его приблизилось к моему, и меня обдало его дыханием, несшим смерть. Дольше я не мог выдержать: меня стошнило. Опомнившись, я вскочил, оттолкнул несчастного и, взбежав по лестнице, вошел в комнату, где жила моя семья. В тусклом свете я разглядел Альфреда, лежавшего на постели. Клара, бледная как снег, приподнимала мальчика и подносила к его губам чашу с водой. Я фазу увидел, что в нем не оставалось даже искорки жизни. Черты его застыли, глаза потускнели, голова откинулась назад. Я взял сына у Клары, с нежностью уложил, поцеловал его холодные губки и заговорил — почему-то шепотом, хотя даже громовые раскаты пушек не могли бы достичь Альфреда в его неземном жилище.

Но где же была Айдрис? Я с ужасом услышал, что она вышла искать меня и еще не возвращалась. Между тем ветер бил в окна струями дождя и бушевал вокруг дома. А сам я начал ощущать, что заболел. Если я хотел еще увидеть ее, нельзя было терять времени. Сев на коня, я поехал искать Айдрис, и в каждом порыве ветра мне чудился ее голос, полный тоски и боли.

В темноте, под дождем, ехал я по запутанным улицам опустевшего Лондона. Дома лежал мертвым мой ребенок, во мне уже угнездился смертельный недуг, а я ехал на поиски моей обожаемой Айдрис, которая где-то блуждала одна, под потоками воды, лившимися с небес и обдававшими холодом ее милую головку, ее нежное тело. Какая-то женщина, стоя на пороге дома, окликнула меня, когда я скакал мимо. Это была не Айдрис, и я помчался дальше, пока неким вторым зрением не увидел то, чего сперва не заметил, — что рядом с женщиной, опираясь на нее, стояла другая, тонкая, стройная и грациозная. Мгновение — и я был подле окликнувшей меня и принял от нее Айдрис. Я поднял ее и посадил на лошадь, но она была слишком слаба, и я сел позади нее, крепко прижав ее к груди и обернув своим плащом. Для ее спутницы в те страшные минуты у меня нашелся лишь беглый сочувственный взгляд. Я узнал в ней Джульетту, дочь герцога Л***, хотя и сильно изменившуюся. Она взяла поводья и повела нашу послушную лошадь домой.

Посмею ли я признаться? То была моя последняя счастливая минута, но я чувствовал себя поистине счастливым. Айдрис предстояло умереть, ибо сердце ее было разбито. Смерть ждала и меня, ведь я заболел чумой; вся земля была опустошена; надеяться на что-либо было безумием; жизнь вступила в брак со смертью, и они теперь составляли одно целое; но, держа в объятиях мою почти бесчувственную подругу, зная, что скоро умру, я наслаждался тем, что еще раз обнимаю ее; и я снова и снова целовал ее и обнимал все крепче.