Последний человек из Атлантиды

— Но ты забыл, что сад, в котором растет этот цветок, для тебя запретный, — лукаво смеясь, возразила Сель и, повернувшись, побежала к ждущей ее Ца.

Жрецы решили устранить неугодного им царя. Происходит праздник Солнца, на котором внезапно появившийся старик, пророк и прорицатель, предсказывает гибель Атлантиды. Акса-Гуам — сын одного из жрецов — любит рабыню Ату, которую за непокорность сослали работать на рудники. Акса-Гуам мечтает поднять восстание рабов. Жрецы же хотят использовать это восстание в своих целях и одновременно пытаются убедить брата царя — слабовольного и нерешительного — захватить власть. Отец Акса-Гуама пытается донести царю о заговоре, но по дороге его убивают. Акса-Гуам окончательно решает возглавить восстание.

В СТАРЫХ ШАХТАХ

Адиришна вмешался в толпу рабов.

Акса-Гуам кончил речь.

Он говорил о тяжких страданиях рабов, об их жизни, похожей на вечную каторгу, и призывал их восстать, сбросить цепи, убить царя, захватить власть в свои руки и стать свободными, — какими они и были когда-то.

Яркие лучи луны обливали людской муравейник. Полуголые рабы заполняли громадную котловину заброшенных старых шахт. Рабы облепили своими телами кучи щебня, сидели на утесах, деревьях, камнях…

Адиширна внимательно оглядел толпу и сразу почувствовал: в ней нет единства.

Одни из рабов жадно слушали Акса-Гуама, полуоткрыв рот и кивая утвердительно головами, другие стояли неподвижно и смотрели на него недоверчиво и враждебно.

— Смерть или свобода!… — крикнул Акса-Гуам и сошел с утеса.

Его место занял раб по прозванию «Злой». Он имел светлую окраску кожи. Светлые глаза его смотрели насмешливо. Злая улыбка кривила рот.

— Акса-Гуам, жреческий сынок, говорил нам о наших страданиях. Спасибо ему, что он просветил нас, — без него мы и не знали бы об этом!

В толпе послышался смех.

— Но откуда у него вдруг появилась такая любовь к рабам? Не вместе ли с любовью к одной из наших девушек? — и он покосился на Ату, стоявшую рядом с Акса-Гуамом. — А что, — обратился он прямо к Акса-Гуаму, — если твоя любовь пройдет или Ата бросит тебя? Тогда ты воспылаешь к рабам такой же ненавистью? Вы, рабы, — продолжал он, обращаясь к толпе, — хотите стать свободными. С чего вы начинаете? С того, что выбираете себе нового царька: Акса-Гуама. А что если он подведет нас под плети, а потом сбежит на свой Священный Холм?… Только сами рабы могут освободить себя от рабства! Восстание — не дело влюбленных в расшитых золоти одеждах. Вот мое мнение! — И он сошел со скалы.

Толпа пришла в сильное возбуждение. Теперь толпа казалась единодушной. Но это единодушие явно было не в пользу Акса-Гуама. На него устремились тысячи враждебных глаз. Над толпой поднимались кулаки.

— Не верьте ему!…

— Он подослан жрецами! — послышались возгласы. — Гнать его вон!

На скале появился «Кривой». Надсмотрщик выбил ему глаз, и с тех пор за ним утвердилось это прозвище. «Кривой» хитро прищурил свой единственный глаз и поводил головой из стороны в сторону, потом приложил указательный палец к кончику носа и сказал:

— Так вот…

Толпа заинтересовалась этим комическим началом и затихла.

— «Злой» прав. Но только он смотрит одним глазом, которым я не вижу…

— Хо-хо! — засмеялись в толпе.

— А теперь я посмотрю другим глазом, которым я вижу… Скажите мне, положа руку на сердце, верите ли вы сами в успех восстания: в то, что вы будете свободны, что вы победите легионы атлантов? Нет, не верите. И все-таки восстание будет. Почему? Потому, что пет сил больше терпеть. Потому, что нам хуже не будет: убитым — мир, живым — та же каторга. В это время приходит к нам Акса-Гуам и говорит: — «Я с вами. Я помогу вам». — А хоть бы и так? Лучше с нами, чем против! Что побудило его прийти — не все ли равно. Наша девушка? Верно! Но ведь девушек-то наших у них полные гаремы. Выбирай любую. А он к нам. Может, и восчувствовал горе наше? Что же выходит? Верить — не верьте ему, а гнать тоже незачем… Авось, пригодится? Верно я говорю?

И ткнув опять пальцем в кончик носа, он сошел со скалы