Последний чёрный кот

Одним скачком я перерезал птице дорогу. Дятел дёрнулся, но был не в силах бежать. Я наступил ему на крыло; теперь он не мог пошевелиться и смотрел на меня с паническим страхом.

— Не надо! — взмолился он сдавленным голосом.

— Что-что?

— Не трогай меня! Я... я...

— Что — ты?

— Влюблён...

Хм, и он... Я невольно почувствовал к дятлу симпатию. Мне уже не хотелось его есть.

— Тебя как зовут?

— Трифон, — еле слышно пропищал дятел.

Сам не знаю, что на меня нашло, — мне вдруг стало жалко беднягу.

— И как же ты сломал крыло, Трифон?

— В меня попали камнем. Из рогатки.

— Кто?

— Какой-то мальчишка с разбитыми коленками.

Вот паршивец,! А скажи-ка мне, где ты живёшь?

— В лесу влюблённых дятлов.

— Там у тебя гнездо?

— Да, на ореховом дереве с двенадцатью сердечками.

Что на меня нашло? Приступ доброты? Обострение великодушия? Сам не знаю.

Не бойся, — сказал я, убирая лапу с его крыла, — я тебя отведу.

И я аккуратно прихватил Трифона зубами и понёс его прямо в лес влюблённых дятлов. Там, в этом лесу, повсюду цвели маленькие синие и жёлтые цветочки, опьяняюще пахла лаванда и щебетали неугомонные птицы. На всех деревьях были вырезаны сердечки с инициалами.

М-да, если бы мне кто-то сказал ещё вчера, что я стану спасать дятла, я бы не поверил...

Я забрался на ореховое дерево со свежими зелёными листочками, на которое мне показал Трифон, и аккуратно положил его в гнездо на краю густой ветви.

— Надеюсь, я когда-нибудь смогу отблагодарить тебя за твою доброту! — сказал он мне на прощанье.

— Да уж ладно, благодари судьбу за то, что вчера я ел барабульку, а сегодня посетил трёхзвёздочный мусорный бак, и поэтому не особо голоден...

И я направился к дому госпожи Парлавиды, полный решимости свести счёты с Расмином.

КРАСАВЧИК РАСМИН Глава четвёртая,

в которой белый кот-красавец милостиво принимает заботы людей, а в это время за ним наблюдают две пары кошачьих глаз

Придя к Исмине Парлавиде, я обшарил весь цветущий сад, потом вскарабкался на черепичную крышу, прошёлся по мраморным верандам с витыми колоннами, пробрался в стеклянную оранжерею, залезал в беседки и домики, увитые виноградными листьями, запрыгивал на все каменные скамейки и на все балконы, — но нигде не обнаружил и следа Расмина. Тогда я ещё раз обошёл дом кругом — и через стеклянную дверь увидел впечатляющую картину.

Среди экзотических растений всех цветов радуги трапезничал белоснежный кот. Он лениво пробовал разнообразные лакомства с фарфорового блюда. А на блюде затейливыми буквами с росчерками было выведено его имя — Расмин. Я даже немножко позавидовал этому баловню судьбы. Никогда в жизни я не ел из такой красивой посуды. Да и вообще из посуды не ел — если, конечно, не считать посудой крышки мусорных баков.

И тут в комнату вошла рыжеволосая горничная в отутюженном платье с накрахмаленным передником. Она несла атласную подушечку изумрудного цвета. Вслед за горничной вышагивал франтоватый господин, на нём был жилет персикового цвета с перламутровыми пуговицами, брюки с идеально ровными стрелками и шейный платок из пурпурного шёлка.

Расмина бережно опустили на мягкую подушечку, и франт, который оказался — о-о! — кошачьим парикмахером, стал причёсывать его тремя разными щётками с золотыми ручками. При этом стоящий в углу граммофон с красной трубой наигрывал менуэты.

— Тебе нравится музыка? — раздался вдруг рядом голос.

— Предпочитаю мусаку[1], — буркнул я, обернулся — и увидел прелестную кошечку.

Ах, какая это была красавица! Блестящая чёрная шёрстка, тонкий хвост и сияющие синие глаза. На шейке — бархатная розовая ленточка с серебряным колокольчиком, который сверкал и переливался в лучах солнца. Не будь я влюблён в Глорию, ни за что не прошёл бы мимо.

— Ты его знаешь? — спросил я, кивнув на Расмина, который с важностью ста баронов принимал ухаживания парикмахера.

— О-ох! — простонала она. — Ну конечно же!

— Отчего ты стонешь? Съела несвежую рыбью голову, и разболелся живот?

— Вот балда! Я его люблю.

— Кого? Этого изнеженного бездельника?

— Расмин вовсе не изнеженный бездельник!

— А кто же он, скажи на милость?

— Обворожительный кот, красивый, как картинка! Увы, у меня нет шансов.

— Да? Почему?

— Я узнала, что хозяева собираются просватать за него одну ангорскую кошку. Какую-то Глорию.

— А-а, понятно... — немного растерялся я.

— Попадись мне на глаза эта Глория — знаешь, что бы я с ней сделала?

— Что?

— Я бы ей глаза выцарапала! — прошипела в ярости чёрная красотка. — Я бы ей по волоску повыдергала все её усы!

Ха-ха, именно такие любезности я мечтал оказать Расмину, да ещё опрокинуть ему на голову кастрюлю с горячей вермишелью. Однако я прекрасно понимал, что если это сделаю, тут же сбегутся люди, навалятся на меня и выдерут волосок за волоском мои собственные усы.

— Как тебя зовут? — спросил я незнакомку, к которой испытывал всё большую симпатию.

— Агата.

— А ответь-ка мне, Агата, на простой вопрос: ты где живёшь?

— В двух кварталах отсюда. В доме Лоренцо Латремура.