Последний дар утраченного рая. Поэты русской эмиграции 1920–1940-х годов

Тропинка тоненькой веревкой
Мостится с кручи в глубину.
Одна ошибка – шаг неловкий, —
И приведет она ко дну.
Но в ней спасенье. Иди же. Ну!

Ты впереди с ребенком нашим,

Я позади, как вьючный мул.
От горьких чаш все к горшим чашам
Нас в эту бездну окунул
Контрабандистский караул.

Ты помнишь вишенье и камни,

И зыбкий мостик чрез ручей?
Сказала все твоя рука мне
В тот миг кончавшихся страстей,
Где человек уже ничей.

Еще усилие – и берег,

Еще последний вздох – и лед!
И сердце верит и не верит,
И ждет, и уж давно не ждет…
А вдруг она с ним не дойдет?

И страшно тем, что нету страха —

Все ужасом в душе сожгло.
Пусть вместо лодки будет плаха,
На ней топор, а не весло —
Ах, только бы перегребло!

И вот он, Днестр, закрытый в кручи,

Как ход огромного крота,
И первый лед, сырой, тягучий,
И ветра из-за каждого куста
Всешелестящие уста.

И лодки нет! И нет надежды,

И я один! И ты одна!
Но тихо открывает вежды
Ребенок, вспрянувший от сна…
Нет, мы перебежим, жена!

4

Шуршит ледок,
А сердце бьется…
А вдруг челнок
Перевернется.

И берег нем,

А сердце бьется…
Не лучше ль тем,
Кто остается?

Ну, не смешно ль,

Как сердце бьется…
Утихла боль,
Тоска уймется.

Родная Русь,

Как сердце бьется…
Когда вернусь
И все вернется?

1920

Эйфелева башня

Красит кисточка моя
Эйфелеву башню.
Вспомнил что-то нынче я
Родимую пашню.

Золотится в поле рожь,

Мух не оберешься.
И костей не соберешь,
Если оборвешься.

А за пашней синий лес,

А за лесом речка.
Возле Бога у небес
Крутится дощечка.

На дощечке я сижу,

Кисточкой играюсь.
Эх, кому я расскажу
И кому признаюсь.

1926

Яр

Не помню названья – уплыло,
Не помню я весь формуляр.
Да разве в названии сила?
Пускай называется: «Яр».

Ценитель развесистой клюквы,

Веселый парижский маляр,
Две странные русские буквы
На вывеске выписал: «Яр».

И может быть, думал, что это

Фамилия древних бояр,
Царивших когда-то и где-то, —
Две буквы, два символа: «Яр».

Окончил и слез со стремянки,

И с песней отправился в бар…
И тотчас досужие янки
Пришли и увидели: «Яр».

И в новой пунцовой черкеске

Боярский потомок, швейцар,
В дверях отстранил занавески,
Чтоб янки вошли в этот «Яр».

И янки вошли и сидели,

И пили под звуки гитар,
И ярко горели и рдели
Две буквы на вывеске: «Яр».

Их грабили много и долго,

Но князь открывал им «Вайт-Стар»,
Но пела княгиня им «Волгу»,
И мил показался им «Яр».

Приятно все вспомнить сначала,

В каком-нибудь там слиппинг-кар,
Как дама о муже рыдала
Расстрелянном там, в этом «Яр».

Как, в рот запихавши кинжалы,

Как гончая, худ и поджар,
Какой-то забавнейший малый
Плясал в этом бешеном «Яр».

1926

Игорь Северянин (1887–1941)

Классические розы