Последний дар жреца

Сэмюел задрожал от счастья: он всё рассчитал правильно! Монеты действительно оказались у менялы! Еще немного математических упражнений, и...

В эту секунду к ним приблизился новый клиент, который держал в руке кожаный кошелек. Он вытряхнул содержимое кошелька на стол.

—      У меня для тебя тысяча флоринов, Бартоломео, — бросил он. — Дай мне за них хорошую цену, да поскорее, пока суконная лавка не закрылась!

Сотня умножений, столько же делений, десятки сложений и вычитаний плюс несколько случаев извлечения процентов — госпожа Кьюберт могла бы им гордиться: Сэмюел никогда еще с таким энтузиазмом не занимался математикой! Раз или два у него возникали небольшие затруднения — особенно с толстяком из Страсбурга, — но Бартоломео оказался терпелив и объяснил ему, что и Рим строился не за один день. Точнее, «сытроился». Арифметические успехи Сэмюела даже собрали небольшую толпу любопытных, которые аплодировали скорости его ответов. Сэму определенно светила блестящая карьера «сычетовода» — по крайней мере, до тех пор, пока батарейка в телефоне не сядет. Однако со временем торговцы стали появляться всё реже, и скоро Бартоломео решил, что рабочий день можно заканчивать. Он предложил Сэму вернуться завтра, поманив его другими удивительными монетами — очевидно, теми, от которых планировал избавиться, — но Сэм отвечал уклончиво. Как только у него в руках оказались две монеты и он убедился в том, что по диаметру они более-менее соответствуют размеру солнца на Камне, он обратился к меняле с еще одним вопросом:

— Я бы хотел показать вам кое-какую бумагу, господин Бартоломео. Мне вручили ее, но я не всё здесь понял.

Он показал ему записку, которую обнаружил в секретном кармане Мельхиора. Бартоломео нацепил на нос очки и начал читать:

Именем Господа Бога, аминь. 7 января в Брюгге. Поручаю банкиру Гримальди выдать подателю сего 3 ливра и 12 су с моего счета начиная с 11 -го числа, в случае если я не отменю этого повеления и при условии должного исполнения поручения. Да пребудет с вами Господь.

—      Это вексель, — сказал наконец Бартоломео.

— Вексель?

—      Si. У того, кто его выписал, отыкрыт сычет у баныкира Гримальди, и тот, кому он дал этот вексель, может пойти и получить тыри ливыра и дывенадцать су начиная сы одиннадцатого чисыла.

—      А податель — он кто?

—      Так это же ты! Ведь ты подашь вексель, пыравильно?

—      То есть вы хотите сказать, что, если я пойду к банкиру Гримальди, я смогу получить эту сумму?

— Si, но при адыном усыловии: шито тот, кыто выписал вексель, не объявился и не написал обыратного распоряжения и шито вы выполынили данное им поручение.

—      Поручение?

—      Ну конечно! Тут же указано в писиме: «при усыловии должного исполынения поручения». Баныкир заплылатит, только есыли поручение выполынено и есыли тот, кыто выписал вексель, не передумал. Есыли ты пылохо выполнил поручение, то человек, дававший расыпоряжение, сыкажет Гримальди тебе не пылатить. Разыве вы не так договаривались?

—      Да-да, именно так. Просто я немного запутался.

—      А шито ты должен был для него сыделать?

— Ну... кое-что подсчитать. Очень много всего подсчитать. Только я так и не понял, почему он решил мне заплатить таким вот письмом, а не нормальными монетами?

—      Вексели тут очень даже распространены. Так можыно платить на расстоянии. Я пишу вексель в Риме, посылаю его тебе, и ты по нему получаешь деньги в Бырюгге. Таким обыразом деньги не путешествуют, путешествует только бумага. Так безопаснее.

—      А этот банкир Гримальди, где его найти?

Бартоломео вытянул палец.

—      Пырямо вон там!

Сэмюел поблагодарил его и пересек улицу, сжимая монеты в руке. Небольшой крюк — и домой... Пройдя метров тридцать, он остановился перед прилавком, на который указал ему Бартоломео. На прилавке были горой свалены толстые книги, и за ними прятался сухонький старичок.

—      Что угодно молодому человеку? — спросил тот с натянутой улыбкой.

Сэмюел положил на стол вексель. Чем больше молчишь, тем меньше рискуешь нарваться на неприятности. Длинные пальцы, покрытые пятнами и морщинами, похожие на старый пергамент, вцепились в бумагу, и два недоверчивых глаза пробежались по письму. Когда старик увидел подпись, в его глазах блеснул интерес.

—      А, так вы от господина Клугга, очень хорошо!

Сэм понятия не имел, кто такой господин Клугг, но это не помешало ему с уверенностью кивнуть в ответ. Однако, по мере того как старик внимательно изучал содержимое письма, лицо его мрачнело.

—      Три ливра и двенадцать су, — проговорил он. — Да-да, прекрасно. Пойду принесу вам деньги.

Он поднялся со стула и направился к зданию банка у него за спиной.

— Никуда не уходите, — добавил он. — Сейчас я всё принесу.