Последний день

В здание аэропорта наша компания вошла с довольно разными выражениями на лицах: мама как всегда плакала и всё причитала, чтоб я быстрей улетал, что желает мне только всего самого лучшего и доброго на новой земле. Братик с улыбкой на лице желал мне хорошо устроиться и поскорей пригласить его в гости, а бабушка спокойно смотрела на меня свысока своих прожитых лет. В её взгляде я всегда находил успокоение. Своего лица я, конечно же, не видел, но мне казалось, что на нем было намешено много разных эмоций, в том числе и надежда, надежда на то, что она всё-таки приедет. Я знал её слишком хорошо, чтобы думать иначе. Я знал, что, не смотря ни на что, она всё равно меня любит, и вот сейчас, через мгновение, она ворвется в здание аэропорта, как всегда с какими-нибудь воздушными шариками в руке, с распущенными волосами и с весёлой улыбкой на лице. Я знал, что мы обнимемся, крепко-крепко. Я скажу ей, как сильно её люблю, и что всё будет хорошо, что мы обязательно что-нибудь придумаем как можно скорее и что я позвоню ей сразу же, когда приземлюсь, и ещё много-много всего мы будем говорить друг другу…

Я оглядывался на двери аэропорта до последней секунды. До последней секунды я верил, что она придёт. Но в зал ожидания я зашел всё с тем же выражением на лице. Она не приехала, и сама мысль о том, что возможно, я никогда её больше не увижу, начинала потихоньку сводить меня с ума. Я не мог дождаться, когда же подгонят трап и мы сможем пройти в самолёт. Мне так нужно было к ней в тот момент, и в то же время, необходимость поскорее взлететь не давала мне покоя – необходимость понять, что назад я уже не вернусь.

Видимо были какие-то неполадки, потому что взлететь мы должны были уже десять минут назад, а нас ещё даже не впускали в самолет. Зал ожидания в нашем аэропорту был похож на дешевую забегаловку. По углам расположились две барные стойки, где можно было заказать напитки и купить какие-то сувениры. Посреди зала стояли два больших кожаных дивана, наверное, еще советских времен, а сбоку от стоек располагались несколько столиков, за которыми можно было только постоять.

Полет предстоял не из лёгких. Я летел в Москву, там у меня была пересадка до Нью-Йорка. В Нью-Йорке я должен был переночевать одну ночь и уже оттуда на следующий день я улетал в Майами.

И вот наконец-то пришел представитель авиакомпании. Он извинился за небольшую задержку и попросил всех пассажиров проследовать на борт. Я немного нервничал. Я всегда нервничаю перед взлётом. Ну никак не получается приучить себя спокойно реагировать на самый безопасный вид транспорта на планете.

Но вот все расселись по местам. Мне досталось место возле окна, а рядом со мной сел какой-то мужичок лет пятидесяти, иностранец. Он всё время говорил по телефону, как мне показалось, на немецком языке. Командир корабля объявил что-то по громкой связи.

Самолет медленно тронулся, и мы двинулись к взлетной полосе. Сердце забилось быстрее. Несколько раз я помолился про себя и немного успокоившись, начал ждать взлета. Казалось, мы едем к месту нашего старта целую вечность. Подъехав к взлетной полосе, самолёт резко остановился. Я уже было приготовился к резкому разгону, но мы продолжали стоять на месте. Тут я снова услышал голос пилота:

– Говорит командир корабля. В двигателе нашего самолета возникли некоторые неполадки, сейчас мы проследуем на стоянку, чтобы провести диагностику и уже после этого будет принято решение о дальнейших действиях. Пожалуйста, все оставайтесь на своих местах. Проверка займет не более пятнадцати минут. Спасибо за внимание.

К моему удивлению, люди, находящиеся на борту, даже не повели ухом. Казалось, что это нормальная процедура, и самолеты каждый день перед взлетом имеют неполадки с двигателем. Сейчас, только пару гаек подкрутят и полетим. Моя тревога усилилась, но я держал себя в руках. Всё-таки машиной управляют опытные и вменяемые люди, и они-то уж точно не допустят, что бы с пассажирами что-нибудь случилось. Естественно, в моем сознании сразу начали всплывать все авиакатастрофы, про которые я слышал не то что за последнее время, а вообще, за всю свою жизнь. В окно иллюминатора я видел, как к крылу самолета подъехала машина с лестницей на крыше. По лестнице поднялся человек и начал ковыряться в двигателе. Это всё походило на какое-то странное кино, где у самолета просто потекло масло, и мы подъехали в ближайший сервис долить немного.

– И снова говорит командир корабля. Мы отправили запрос в Москву, в аэропорт Шереметьево, об имеющейся ошибке двигателя и Шереметьево дало добро на полет. В общем, всё в порядке, мы взлетим уже через пятнадцать минут.