Последний день Америки

Спустя минуту приличная делегация людей в форме поднимается по трапу на борт «Николая Макаренко». Вновь перемещаюсь к овальной дверце и в неимоверном напряжении слежу за верхней палубой «грузовика». Через некоторое время из надстройки появляется группа людей. Четыре американских копа и пограничник в сопровождении двух членов экипажа медленно приближаются к баку, по пути заглядывая в каждый люк и в каждую шхеру.

Я сполз вниз и уселся на последнюю ступеньку трапа. Надо было что-то делать. В ящике спрятаться негде, и кто-нибудь из этой компании меня точно прихватит…

По корпусу прошла волна вибрации, гул надрывно работавших машин усилился. Это означало, что швартовые концы выбраны, и судно вот-вот отвалит от стенки.

Я опять болтался в воде у борта под висящим якорем. К сожалению, из-за полицейской облавы пришлось проделать тот же путь, только в обратном направлении: клюз, якорная цепь, прохладная водичка Атлантического океана. Зато здесь – в темном проеме между стенкой причала и бортом «Макаренко» – я почувствовал себя в полной безопасности.

Итак, таможня осмотрела груз и оформила документы, пограничники с копами обыскали все палубы, судно отшвартовано, машины натужно вращают гребные валы. Самое время вернуться на борт. Нацелившись на висящий якорь, разгоняюсь для выхода из воды и… не достаю до его лапы. Судно начинает медленно отходить от причала, и уровень воды между бортом и стенкой на несколько секунд уменьшается, увеличивая тем самым расстояние до висящего якоря. Повторяю попытку. И снова неудача. Щель становится шире. В спасительное пространство, где минуту назад царил абсолютный мрак, пробивается свет от портовых прожекторов. Готовясь в третий раз дотянуться до якоря, чувствую, как силы покидают уставшее тело. Неудивительно: в желудке пусто, весь день в бегах и на нервах. Ухожу под воду. Стиснув зубы, заставляю мышцы выложиться для последнего броска. Прыжок удается, и я повисаю, ухватившись руками за одну из лап якоря.

Причал удалялся; судно шло малым ходом к боновым воротам, а я лежал на мокрой холодной палубе цепного ящика и никак не мог отдышаться. Поднимаясь по цепи до клюза, пришлось отдать последние силы. Грудь ходила ходуном, из глотки рвались хрипы, руки и ноги были ватными.

«Пора сваливать! Иначе будет поздно…» С трудом поднялся и подошел к трапу. На верхней палубе, освещенной прожекторами с надстройки, не было ни единой души. Это не удивило – погрузка закончилась, стояночная вахта сменилась ходовой, большая часть экипажа отправилась отдыхать. В столь поздний час я мог относительно спокойно побродить по трюмным отсекам в поисках достойного убежища. Избегая пятен желтого света, я добрался до ближайшего трапа, спустился на три палубы и приступил к поискам…

Неплохое укромное местечко нашлось поблизости от машинного отделения. Это был склад большеразмерных запчастей для дизелей, генераторов, валов и прочих причиндалов из хозяйства старшего механика. Данные приблуды располагались на огромных металлических стеллажах, высотой метра четыре. Для перемещения махин под потолком был оборудован подвесной кран-балка, а на приваренных к палубе стальных рельсах стояла специальная тележка.

Отыскав ящик с ветошью, я обустроил подобие постели на вершине одного из стеллажей. Затем полностью разделся, развесил рядом для просушки одежду и наконец-то завалился спать. Да, желудок был пуст и настойчиво требовал пищи, но в данный момент мне больше всего хотелось забыться крепким сном.

Даже с огромной погрешностью я не сумел бы определить, сколько времени провел в забытьи. Часов не имелось, корабельных склянок на трюмных палубах не слышно. Проснулся я от острого голода, да и во сне меня одолевали сплошь гастрономические сериалы.

Напялив высохшую одежку, я спустился со стеллажа. Пора вспомнить босоногую юность и что-нибудь украсть. Осторожно выглядываю в коридор. Нижняя палуба пустовала, словно приглашая в опасное путешествие. На миг прикрыв глаза, припоминаю приблизительное расположение жилых палуб, камбуза и кают-компании…

За время службы во «Фрегате» мне довелось побывать на многих типах гражданских судов, и если не изменяла память, все эти объекты располагались в единственной кормовой надстройке. То есть чуть выше той палубы и того отсека, где пришлось заночевать.

Коридор слабо освещался тремя дежурными лампами. Машина гудела справа, стало быть, и трап, ведущий в надстройку, находился там же. Скоренько направляюсь к машине. Напряжение нарастает. Я в любую секунду готов прервать вылазку и юркнуть обратно в склад крупногабаритных запчастей. Вот и трап. Внизу, вероятно, самая нижняя палуба, где обитают одни крысы. Меня интересует пролет, ведущий наверх. Прислушиваюсь… Никого. Начинаю движение. Следующая палуба выглядит чище и светлее.

«Что у нас здесь?» – выглядываю в коридор. Мастерская и несколько подсобных помещений. Не то. Поднимаюсь выше… Жилая палуба с четырехместными каютами для матросов. Здесь следует усилить осмотрительность. Внезапно нос улавливает аппетитный запах жареного лука.