Последний день лета

— Тебе, понял, никогда ничего не нравится. Шаманчик, отойди, я с вертухи въебу!

Крюгер принял боевую стойку ниндзя и начал было заносить ногу для нового удара по воротам, как калитка опять распахнулась. В проеме образовался Амел, державший пистолет.

ТТ, вяло подумал Новенький.

— Амел, Амел, ты чего?! Диман? — затараторил Шаман, от испуга вспомнивший настоящее имя бандита. — Гасись, Диман, не кипешуй…

Амел выстрелил.

Танаис 1942 год

Оно слышало гром и лязг — наверху двигались, горели и умирали огромные железные машины, созданные для убийства.

Оно улыбнулось, представив вкус изощренных разумов, способных на создание таких машин.

Оно спало.

27

Пыхтя и обливаясь слезами (точнее, ими обливался только Пух, но все остальные были готовы вот-вот к нему присоединиться), они бежали в сторону реки — того самого Мертвого Донца, о котором рассказывала на уроке Ольга Васильевна. Крюгер зацепился за корягу, упал и покатился, заливая пыльную землю кровью из опять содранной раны на ноге.

— С Амела, суки, спрос будет, — бешено сказал Шаман, останавливаясь и поднимая Витю. Он оглянулся в сторону, откуда они прибежали, — погони не было.

Пух опустился на бревно. Его трясло так, что был слышен стук зубов.

— Я… В меня… Ребята, в меня никогда раньше не стреляли, — запинаясь, проскулил он.

Новенький, которого тоже колотило, хлопнул Аркашу по плечу.

— Ну всё, выдыхаем. Так-то он в тебя и не стрелял — он в землю пальнул. Может, какое-то недоразумение.

Звучало это так, словно он пытается успокоить себя, а не друга.

— Зачем мы вообще… Зачем мы поперлись… Блин…

Аркаша с ненавистью врезал кулаком по бревну, на котором сидел, и взвыл от боли — едва переставшие кровоточить порезы на руке снова разошлись.

Его кровь смешалась на земле с кровью Крюгера. Тот взглянул на алые пятна, выпучил глаза и начал что-то говорить. Его перебил Степа.

— Ладно, спокойно, — Новенький вдруг понял, что его больше не раздирает изнутри истерика. Он не сразу узнал собственный голос — так уверенно и ровно тот звучал. — Витя, снимай ботинок. Аркаша, рукой не тряси. Надо перевязать вас как-то, да я побегу скорую из автомата вызову.

— Удачи, — саркастически сказал Шаман. — Ближний автомат в Чалтыре. Если не в Ростове.

— Тогда по домам пойду. Кто-то точно поможет.

— Ага, догонят и еще раз помогут. Застрелят тебя тут нахуй, теперь уже по-настоящему. Брат говорит, в Недвиговке с Гражданской у каждого обрез в коровьем говне спрятан.

— Я не могу так больше! Вообще не могу! — Пуха начала колотить истерика.

Не обращая внимания на бедлам, Крюгер недоуменно рассматривал землю у себя под ногами — их с Пухом кровь куда-то исчезла. На брызги никто не наступал — их просто не было там, где еще несколько секунд назад они были.

— Пацаны, че за хуйня?! Тут, поняли, кровищей всё было перемазано, а теперь…

— А ну тихо, — оборвал его Шаман. — Палите.

Он показал в сторону реки. Там по пологому берегу тарахтела грязная двухдверная «Нива»; «мечта колхозника», как называл ВАЗ-2121 Леха Шаманов.

— Я же говорил — кто-то точно поможет! — обрадовался Новенький. — Сейчас до медпункта нас докинут, а там и в музей успеем до того, как экскурсия закончится. Ранки-то фигня у вас!

С момента встречи с Амелом прошло едва четверть часа — а казалось, что несколько дней.

— Откуда ты знаешь, кто там, — огрызнулся Шаман. — Может, отморозь какая-то.

— Да рыбаки, сто процентов! Кто еще будет по берегу на машине корячиться.

— В Мертвом Донце нет рыбы, — тихо сказал Пух. Его лицо покрывали капли пота; от жары, боли, страха или всего этого вместе было трудно дышать.

Они замолчали и с недоверием уставились на приближающийся автомобиль, откуда стала доноситься приглушенная музыка.

«Буду погибать молодым, буду-буду погибать молодым». Мистер Малой продолжал свой нескончаемый рассказ про алкоголь, никотин и ганджубас, — никто еще не знал, что сам он, в отличие от многих своих слушателей, молодым не умрет.

— А, ну ясно, — улыбка Шамана мелькнула и снова исчезла, как солнечный луч за облаками. — Колхозники наблатыканные. Серьезные пацаны в «Ниву» не сядут.

Он махнул рукой и оглушительно свистнул, заставив Пуха дернуться от неожиданности.

— Саша, что ты делаешь?! А если они тоже в нас стрелять будут?

Вместо ответа Шаман снова издал требовательный короткий свист и для верности крикнул:

— Э! Але-мале! Тормози!

«Нива» приблизилась и, действительно, остановилась неподалеку. Все ее стёкла, включая лобовое, были покрыты черной тонировочной пленкой — еще один безошибочный маркер мелкой районной шпаны. Наружу из «Нивы» никто выходить не спешил.

Шаман нетерпеливо цыкнул и пошел навстречу новоприбывшим. В его походку вернулась боксерская легкость, плечи выпрямились, лицо больше не было искажено болью — идиотский поход в Недвиговку приближался к концу. Саша холодно подумал, что для здоровья и, скорее всего, жизни Амела будет намного безопаснее скрыться из города и никогда в него не возвращаться.

Дверь с водительской стороны открылась.

Шварц спрыгнул с высокой подножки на песок и сказал:

— Пиздец вам, сучата.

По его лицу блуждали пятна малинового румянца.