Последний день лета

— Ты это, Пух, короче, не гони лошадей. Я тут Новому уже пояснил: поаккуратнее надо с Шаманом, мутный он, понял. Как бы, по ходу, не грохнул нас…

— Всё хорошо, что хорошо кончается, — вставил Пух мамино любимое выражение.

Но ничего еще даже близко не закончилось.

17

— Ствол держи.

Шаман отшатнулся:

— Что?! Не, Лех, я к плетке не притронусь!

— Рот закрой, дебил, блять, — зашипел Шаман Большой.

Его младший брат вжался поглубже в кожаное сиденье «девятки», безуспешно стараясь увеличить расстояние между собой и пистолетом.

На ВАЗ-2109 ездили бандиты в середине карьеры: не совсем пехота, которая в лучшем случае довольствовалась битыми-перебитыми «восьмерками», а то и вовсе раздроченными «москвичами», но и не высшее руководство бригад — те считали ниже своего достоинства автомобили, не являющиеся «бэхами» или «меринами». У «девятин» тоже имелись градации: штатные цвета, комплектации и обвесы считались легким лоховством; машину следовало либо сразу брать в Тольятти в премиум-варианте, желательно цвета «мокрый асфальт», либо, если это было невозможно, сразу после покупки сдавать в Нахичевань в автомастерские — там армяне перетягивали салон кожей, перекрашивали агрегат в положняковый цвет и снимали глушитель, чтобы на районе издалека было слышно, кто выехал по важным пацанским делам. Леха Шаман лишнего шума не любил, поэтому глушак попросил оставить — зато кожу салона приказал отделать красными стежками, чтобы было «вообще в поряде».

«Девятка» с выключенными фарами стояла у большого дома в частном секторе Западного жилого массива — колонны, башенки, мансарда над вторым этажом и все остальные атрибуты южной гангстерской архитектуры. Припарковаться было негде из-за десятка «бэх», «меринов», «ауди» и джипов — гостей сегодня было много.

Сквозь панику Саша слышал взрывы пьяного женского смеха, отголоски шансона, веселые матюки и чей-то шаляпинский бас; на всю улицу пасло свиным шашлыком. Обычный вечер у Коли Фармацевта.

Шаман-младший не понимал, почему брат сегодня такой дерганый, — обычно он влетал домой к боссу, открывая дверь с ноги, после чего веселье неизменно заходило на новый круг. Еще меньше логики было в ситуации со стволом: Леха никогда не расставался со своей «тэтэшкой», сейчас хищно поблескивавшей в свете близкого уличного фонаря.

— Там мусора у него, — нервно ответил Шаман Большой на незаданный вопрос. — По тачилам видно. Бери ствол, не жужжи. На семь минут чисто зайду поздороваться.

Саша прекрасно знал, что имеет в виду брат. Расклад был не «милиция приехала арестовывать главного бандоса Ростова», нет. Скорее, «к главному бандосу Ростова приехали в гости продажные и очень опасные погоны, чьего внимания к себе лучше не привлекать — целее будешь».

— Лех, мне с собакой еще погулять надо. И я на тренировке ушатался. Прем домой, — сделал еще одну попытку Шаман Маленький.

— Завали, короче. Сиди на жопе ровно, я скоро, еще на Хрюшу со Степашкой успеешь.

Алексей оскалился, бросил «тэтэшку» брату на колени и полез из машины.

Они были похожи: одинаковый жиганский блеск в глазах, широченные плечи, голливудские улыбки. Но Шаман Маленький излучал что-то такое, от чего его обожали дети, бабушки и кошки (не говоря уже о телочках), в то время как его брат обладал аурой угрозы — «жди горя в семье», как с фрикативным «гхэ» формулировали его соратники по бригаде. Он казался (и был) очень опасным человеком.

— Сиди, — повторил Леха снаружи и зашагал к дому Фармацевта.

Саша в ужасе уставился на пистолет, поднял его трясущимися руками и постарался засунуть в карман олимпийки «Reebok». Ствол цеплялся за молнию и не лез. Шаман прошипел ругательство и открыл бардачок, о чем сразу же пожалел — оттуда вывалилась гора целлофановых пакетов, засаленных оберток от бургера «Московский» (также известного как «Разорви Ебало»), скомканных чеков и прочей дряни.

— Да блять, — в панике выдохнул Саша, пробуя запихать ТТ в проем между сиденьем и ручкой переключения передач.

В окно «девятки» постучали.

Шаман дернулся, боясь отпустить ствол, и встретился глазами с человеком в милицейской форме.

Тот был невысокий и жилистый — фуражка казалась на нем огромной, ее тулья по-пиночетовски загибалась вверх. На погонах было по одной крупной звезде — товарищ майор. Это было очень, очень плохо. Майоры милиции были волками — вечно голодными, злющими, всегда готовыми разорвать жертву. С летехой или капитаном можно было договориться, дать денег или даже порамсить; подполковники и выше уже не охотились сами — им заносили доляны прямо в кабинеты, и их не интересовало ничего, кроме ежемесячных конвертов, водки, блядей и банкетов в «Петровском причале» на левом берегу Дона. А вот майор всегда готов был вцепиться в глотку. Иногда — в буквальном смысле.

Волк еще раз стукнул в стекло «девятки» и спокойно сказал:

— Вышел сюда бегом.

По голосу было понятно, что майор с нетерпением ждал неповиновения.

Шаман аккуратно разжал пальцы, позволив пистолету соскользнуть в щель, и нехотя выкарабкался из машины. Что делать дальше, он не знал, поэтому молча испуганно уставился на волка.