Последний день осени

– Да уж… знаем. Доказать что-то в суде я действительно не смогу. Но будет неприятно, если все эти истории разом окажутся связаны с вашим именем – как очевидная серия. Раньше такого никто не делал.

– Тогда вы сама рискуете оказаться в суде, – криво усмехнулся Серебряков.

– Я? А я здесь при чем? Я не собираюсь в это лезть, делать мне больше нечего! Но может оказаться, что какой-нибудь журналист получит анонимную наводку. При гипотетической ситуации, допускающей, что это возможно.

– Осторожней, Евгения, я ценю наглость лишь до определенного предела. Дальше она становится раздражающей и скучной. Не доводите до такого.

Он угрожал почти открыто, но Женя как раз ждала чего-то подобного и отступать не собиралась.

– А я и предлагаю не доводить. Причем давно предлагаю: просто разойдемся и забудем друг о друге. Добровольно вы этого делать не захотели. Но теперь-то понятно, что я на многое пойду, чтобы защитить Костю.

– Уверен, он это ценит.

– Вполне.

– Тем ужаснее будет травма, если он вдруг лишится такой отважной защитницы. У него есть другая родня, кстати?

Женя не знала, каким чудом ей удалось остаться спокойной – по крайней мере, внешне. Внутри под взглядом Серебрякова все сжималось.

– Ему не нужна другая родня, у него есть я. Почему вы об этом заговорили?

– Ну, мы же взялись обсуждать гипотетические ситуации! Эх, Женя, Женя… А ведь как хорошо все могло сложиться! Мы с вами должны обсуждать не угрозы, а лучшие условия сотрудничества.

– Ну почему вы уперлись? – не выдержала Женя. – Он же один из многих!

– Дело принципа, – невозмутимо ответил Серебряков. – Или, если угодно, суеверий. Проиграешь один раз – и поражения посыплются одно за другим. Поэтому я и не могу уступить, даже с учетом того, что ваш брат, при всем своем таланте, не уникален. Ну так что? Не желаете вернуться к цивилизованным переговорам?

Жене просто нечего было ему ответить. Она рисковала, уже когда решилась на блеф. Она готова была пойти до конца, но ее угрозы сработали бы, если бы Серебряков относился к происходящему как к бизнес-проекту.

А его понесло в немыслимую сферу мистики и принципов. И уж явно речь шла не просто о сотрудничестве с талантливым парнем! Женя считала, что агент наглый, а теперь он казался ей безумным. Перед глазами снова стояла измученная, навеки покалеченная Наташа Левандовская. Неужели и Костя станет таким? Живым снаружи и мертвым внутри? Бледным скелетом, ожидающим смерти?

– Мое время стоит денег, – поторопил ее Серебряков. – Просто соглашайтесь, это упростит жизнь нам обоим.

– Даже если я соглашусь, Костя на такое никогда не пойдет!

– Если вы согласитесь – пойдет. Он может изображать взрослого сколько угодно, да и смотрится он старше своих лет. При этом он все время на вас посматривает, вы сумеете его убедить. Каким же будет ваш ответ, Евгения?

Ответ она знала с самого начала разговора, для нее ничего не изменилось. Но произнести это вслух означало прочертить невидимую границу, за которой нормальной жизни уже не будет. Поэтому Женя медлила, не решалась, а скоро выяснилось, что ответ давать уже не нужно.

В кафе ворвались люди в масках – организованная, хорошо вооруженная группа. В первую секунду Женя подумала, что это ограбление, а то и вовсе теракт. Однако люди в масках не пытались захватить кафе и действовали на удивление осторожно. Женю они не тронули, отвели в сторону, не позволили вернуться. А вот Серебрякова при первой же попытке встать скрутили, впечатав лицом в столик.

– Какого хрена?! – возмутился агент.

Ему что-то ответили, но что именно – Женя не расслышала, она уловила лишь слово «наркотики». И уловила верно, судя по тому, как окрысился Серебряков.

– Какие еще наркотики? Совсем двинулись?! Я их не принимаю, не храню и тем более не продаю!

Спорить с ним никто не стал, ему просто продемонстрировали обратное. Люди в масках открыли сумку Серебрякова перед Женей и другими ошалевшими посетителями кафе. А в сумке среди бумаг, денежных купюр и ключей уютно устроился увесистый мешочек с белым порошком, слишком большой, чтобы предназначаться для личного пользования. Серебряков уставился на порошок с таким изумлением, что казалось, глаза продюсера вот-вот выскочат из орбит и покатятся двумя звонкими шариками по полу.

– Это не мое! – взвыл Серебряков. – Меня подставили! Говорю вам, это не мое!

– Хорошо хоть не клянешься, что это соль для ванн, – хмыкнул один из людей в масках.

Слушать Серебрякова они не собирались; судя по их уверенности и слаженности действий, они точно знали, что найдут. Не знал этого лишь Серебряков. Когда его потащили к выходу, он вспомнил о Жене и посмотрел на нее с такой яростью, что девушка невольно отшатнулась.

– Это все ты! – крикнул он.

– Я здесь при чем?

– Ты притащила меня сюда!

– Ты сам выбрал место!

Однако Серебряков не желал ее слушать. Он привык все контролировать – и теперь, оказавшись в ловушке, искал хоть какую-то точку опоры. Этой точкой оказалась ненависть.

– Ты решила действовать вот так… Хвалю, смело! Но я докажу, что меня подставили, я очень скоро выйду на свободу, и вот тогда ты точно пожалеешь о своем трюке!