Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй

– Его, говорит, дед с бабкой воспитывали.

– Да, я тоже так слышал, – сказал Боживой. – Деда его я не знал, но видел раз, как он на ярмарке коня на спор на себе таскал по кругу. Несколько кругов по площади сделал. Силен старик был, хотя в годах уже…

– Богатый был дед-то?

– Откуда… Все штаны в заплатках…

– А конь этот, Ветер, у Волынца откуда? Такой конь пару деревенек со смердами стоит.

– А это еще одна задача, – сказал Верещага. – Он тогда уже в нашей сотне служил. Только-только взяли. А тут кто-то ему сразу и доспех привез, и коня этого, на которого князю сесть не стыдно. Прислали с посыльным. Подарили, стало быть. А за что – про что, никто не знает. Только сам Волынец не удивился, и даже, помню, не улыбнулся. Все, как должное принял. Я как раз там тогда был. Все сам видел. Мы его стали спрашивать, а он не говорит, отмахивается. Вообще он с нами как-то свысока держался всегда. Никогда ничего не попросит.

– А у него попросишь, даст, и ответа не требует, – сказал Боживой.

Славер понял, что к сотнику первой сотни отношение у всех разное. Оно всегда таким и должно быть, понимал воевода. Редко кого все одинаково воспринимают, но чаще такого человека, что выше других стоит. Как, например, князя Войномира. Его, кажется, все вои во всех полках любили. И сам прост, и удача его любит. Славер таким простым быть не умел. И понимал, что к нему тоже относятся все по разному, как к Волынцу.

Так и ехали до вечера, а ближе к вечеру, перед приходом темноты, вдали показалась малая сигнальная крепостица. Это говорило о том, что полк покидает земли словен, и попадает в княжество кривичей. Славер снова подогнал коня, и догнал Волынца.

– Не устал твой Ветер?

– Ветер усталости не знает. По крайней мере, я за ним такого недостатка не замечал.

– Тогда скачи в крепостицу. Скажи, пусть гонца пошлют в Плесков[72] или в Изборск[73] к старому князю Улебу, где он находится. Воевода Славер со своим полком желает ему долгих лет и здоровья, и просит разрешения мирно пройти по дорогам княжества кривичей в дальние земли. Так и скажи. Так уважительно будет. Когда так просят, всегда и встретят, и накормят. Кривичи народ такой, уважают тех, кто их уважает.

– В сотне старшего оставить?

– Не надо. За сотней я сам присмотрю…

* * *

Князь Годослав едва успел поставить своего коня в первый ряд, как увидел знак главного королевского герольда – пора начинать. И после согласного кивка Карла сделал отмашку рукой, и только после этого знака главный герольд королевства шевалье де Жерен провел своим длинным и тонким жезлом с лентами цветов королевского флага по воздуху, словно мечом разрезая пространство между поединщиками. Это была всем рыцарям хорошо известная команда, всегда применяемая на турнирах и в подобных поединках, которые тоже редкостью не были. Повинуясь указанию, младшие герольды сдернули ленточки перед конями поединщиков. И оба графа ударили шпорами в бока коней. Два металлических вихря, набирая все более и более высокую скорость, понеслись навстречу друг другу. Границы ристалища были размечены со знанием дела, и так, чтобы в самом центре, где сидел в седле король, кони поединщиков достигли самой высокой скорости, и здесь же должно было произойти столкновение. Но конь графа де Брюера оказался более легким на ногу, хотя конь графа Оливье казался более сильным. И столкновение рыцарей произошло чуть правее короля и князя Годослава. Металлический грохот и звон разрушил тишину, повисшую над толпой придворных. Оба копья, ударившись о щиты, сломались одновременно, и оба рыцаря успели еще сделать по поступательному движению левой рукой, пытаясь ударить друг друга щитами. Щиты столкнулись, но из седла не выпал никто. И движение продолжилось только благодаря инерции коней. Впрочем, узда каждого довольно быстро эту инерцию погасила, и кони развернулись, чтобы снова устремиться навстречу друг другу.

– Де Брюер выдержал первый удар, – сказал кто-то в толпе позади короля. – А в мечном бою он сильнее Оливье. Де Брюер победит…